Онлайн книга «Возвращение»
|
— Большой попался? — поинтересовался у него Середин. — Пудов пять, не меньше, — отер лоб паренек. — А вы уже все, наохотились? — Да, чего-то не проняло. — Тогда, может, поехали назад? — Само собой. — Тюлень, раскачивая лодку, забрался на заднюю сидушку и уселся, разместив череп рядом с собой. Ведун только головой покачал. Вместе с пареньком они столкнули катер с отмели, посадили Урсулу, забрались сами. Катер взревел мотором, развернулся и помчался назад, слегка подпрыгивая на низких волнах. Через час, оставив паренька возиться с кабаньей тушей, несостоявшиеся охотники поднялись в дом — и угодили как раз к обеду. Урсулу, плотно набившую животик, после еды потянуло спать, а Олег отправился за антикваром — наблюдать, как тот бросает блесну. После того, как мачо вытянул одного за другим двух крупных окуней, ведун заспешил в скит за спиннингом и вскоре тоже пристроился побросать блесну с камней на южной оконечности острова. Увы, за час старательного «обстрела» воды во всех направлениях ни единой рыбешки даже не клюнуло, и Середин утратил интерес к бесполезному развлечению. Прислонив удилище к камням, он разделся, нырнул с камня в прозрачную глубину, поплавал несколько минут, после чего вернулся на берег и вытянулся на плоском валуне у самой кромки. Под ласковыми лучами он даже слегка закемарил, когда освященный крестик вдруг начал стремительно нагреваться. Еще не успев открыть глаза, Олег перекатился к вещам, выдернул из ножен косарь. Приподнялся на колени. Вода плеснулась, волны побежали по сторонам, выдавая, что под самой поверхностью что-то движется. Ведун подступил ближе, наклонился. Из-под воды на него глянули бесцветные глаза, метнулись навстречу. Он резко отпрянул, заслонившись ножом, и навка булькнулась обратно. — Не балуй, — предупредил Середин. — Серебро в воду суну. — С ума сошел? — высунула лицо из воды нежить. — Больно же! — Чего тебе больно? — Хо-о-о-олодно, — протяжно пожаловалась навка. — Согрей, молодец. Согрей, а я тебя приласкаю. — Знаю, как вы ласкаете, — спрятал косарь на место Олег. — Потом сам синюшным неделю ходить будешь. — А чего не походить? — показалась меж камней еще одна голова с тонкими зелеными волосами. — Зато тебе хорошо-о с нами будет. Хорошо-о-о… — Хорошо навеки, — усмехнулся ведун. — Нечто я не знаю, что вы со своими гостями делаете? — Согрей нас, молодец, — тихо попросила девушка, выглянувшая из-за камней со стороны берега. И улыбнулась: их гостю оказались отрезаны пути к отступлению. — Я бы с удовольствием, девочки. — Небрежным привычным движением Олег начертал в воздухе вытянутый полуовал, знак воды, и пробил его пальцем, давая понять здешним обитателем, что он свой — их, водяной крови. — Да как-нибудь в другой раз. — Откуда ты знаешь? — по грудь высунулась из воды навка, что плавала в озере. — Где ты его видел? Ты ведь не наш! Или наш? — Свояк я водяному, — развел руками Середин. — Считай, что близкий родственник. Серебром вас не травлю, но и вы меня щекотать не думайте. Хозяин озерный вам быстро ласты пообрывает. — Врет он все… — Девушка выступила из-за камня: ладная, хоть и худоватая, с большими глазами, прямым носом и маленьким ротиком. Мавка? Русалка? Скорее первое. Русалки от живых девушек почти не отличаются. А на мавок смерть красоту дивную наводит, чтобы парней заманивать. И злые они, за жизнь неудачную мстят. — Врет. Держите его! — Самая хитрая? — Ведун провел на камне линию, снял рукой свое живое дыхание и кинул его на кончики черты, закрепляя границу. — Смотри, словом цепным заворожу, в круг поставлю и сохнуть на солнце брошу. Что делать станешь? — Еще один колдун? — удивилась девушка. — Коли так — гребешок давай. И платье новое хочу. И сапожки. — И мне туфли, и мне сарафан! — забеспокоились навки. — Ух ты! Как вам тут вольготно живется, — удивился Середин. — Кто это вас к подаркам приучил? — Хозяин здешний. Он плохой, — пожаловалась навка из озера. — То подарком приманит, то серебром шугнет. И не знаешь, когда чем приветит. Плохой. — Но не уходите ж… — А куда? В одних местах людей нет совсем, в иных сетями все заставлено, вода вонючая и шума много. Здесь лучше. — И подарки дарят… Краем глаза Олег заметил, что мавка пытается прокрасться вокруг черты и, не поворачивая головы, расстегнул сумку, нащупал банку с освященной солью. Против нежити она была даже действеннее, нежели перец с табаком — но не давала никакой защиты от животных. Зато супротив пресноводных тварей… — Знаешь, как я утопла? — радостно завопила девушка у него за спиной. — Знаю. Ведун сыпанул соль из горлышка банки на ладонь, метнул через плечо. Тут же шумно плеснула вода. Олег обернулся — берег был тих и пуст. — Знаю, — повторил он. — Навки тонут просто по несчастью, русалки топятся от любви искренней, что способна даже назад к жизни их возвратить. И только мавки тонут от злобы или из мстительности. Наказать своею смертью кого-то хотят. Русалкам в таких тихих местах взяться неоткуда, несчастные влюбленные в курорты не катаются. А вот мавки найдутся в любом месте. Приятно познакомиться, родственницы. Он натянул штаны, опоясался, перекинул майку через плечо, забрал спиннинг и отправился в скит. — Интересно, почему из утонувших мужиков выходят только утопленники, а из теток — такое разнообразие водяных тварей? Где справедливость, где равноправие? Куда смотрят правозащитные организации? К ужину антиквар вернулся с десятком окуней и двумя судаками в полтора локтя каждый. Однако гордился он недолго. Моторка смоталась за рыбаками, и вскоре Алексей с Борисом разложили на травке у крыльца двух полуторапудовых сомов длиною в рост человека. Прочий улов оставался в садке серебристой грудой. Все равно на фоне этих рыбин уже ничто не могло произвести впечатление. Сперва друзья сфотографировались у добычи вдвоем, потом — с проводниками и, наконец, позвали для общего снимка всех гостей скита. Наверное, не столько для фото, столько ради хвастовства. — Ну, поздравляю мужики, — кратко и искренне выразил общее мнение Тюлень. — С вас причитается. Проставляетесь! Так что ужин начался с шампанского для дам и холодной, как горный снег, водки для мужчин. Зина с Линой в этот раз тоже выбрались к столу и вяло ковыряли запеченную в лотках буженину, закусывая ее хрустящими салатными листьями. Вниманием прочих завладели рыбаки: они увлеченно рассказывали, как выводили из глубины этих монстров; показывали окровавленные руки — каждый по паре раз за шнур ухватился; припоминали еще одного, третьего сома, что порвал немецкий добротный шнур, словно гнилую нитку. Выглянул из воды, доплыв до самого берега, потом развернулся — и ушел. А голова была — не обхватить. А длина — как полторы моторки. А пасть — человек занырнуть может… |