Книга Брат по крови, страница 71 – Алексей Воронков

Когда в лагере узнали, что кроме Дегтярева, убили еще и мою помощницу, братва озверела. Масла в огонь подлил начальник разведки Паша Есаулов, который заявил, что у него есть сведения о том, что чеченцы в ближайшее время собираются начать широкомасштабное наступление. Дескать, боевикам отдан приказ спуститься с гор, раствориться под видом мирных жителей в населенных пунктах и ждать сигнала. Так что, мол, и наш здешний аул в этом отношении небезгрешен. Разведчики уже заметили, как туда просачиваются моджахеды.

Эта весть тут же разлетелась по лагерю. В батальонах прошли стихийные митинги, на которых была поддержана идея провести акцию возмездия. Обстановка накалялась.

— Слышь, братва-то наша с ума сходит. Аул собирается громить. Ой, наделают, сукины дети, беды, ой, наделают, — сокрушенно говорил мне Макаров, который пришел в медпункт, чтобы выразить мне свое соболезнование. — Не завидую я этим чеченцам. Они ведь ни сном ни духом не ведают, что наши головорезы собираются к ним в гости.

Вначале я не вник в смысл сказанного. Как сидел возле тела Илоны, так и остался сидеть. Я привел ее в порядок, и она лежала у меня на носилках, как живая. Ни о чем другом в тот момент я не мог думать — только о ней. Мучила мысль — как ее хоронить? Везти Илону на ее родину не было возможности. Да и вызывать родных, чтобы те присутствовали на погребении не было смысла. Путь неблизкий, а на улице теплынь. Пока доедут, тело успеет того… У нас ведь на войне не было моргов.

— Ты что, не слушаешь меня? — спросил Макаров.

Я встрепенулся.

— Что тебе надо? — глухо произнес я.

— Говорю, братва наша в аул намеревается идти. Все как будто с ума посходили. Вот шуму-то наделают, — сказал он. — И баб с детьми не пощадят. Знаю я этих горилл.

Меня пот прошиб, когда я вдруг представил, как солдаты будут издеваться над Зазой с Керимом.

— А в чем дело? Анаши, что ли, накурились эти придурки? — ошалело поглядев на Макарова, спросил я.

— А ты не знаешь? Да «полкана» нашего «чехи» убили… А тут еще помощницу твою… В общем, отомстить хотят.

Я был поражен услышанным. Я не знал, что убили Сем Семыча. Впрочем, я многого не знал, и потому все, о чем говорил Макаров, казалось мне каким-то бредом.

— Послушай, нельзя допустить, чтобы солдаты ворвались в аул, — с тревогой в голосе обратился я к Макарову.

— Легко сказать! А ты попробуй останови их! — усмехнулся начфин. — Это же стихия! А стихию и атомная бомба не остановит.

Я вскочил с табурета и принялся мерить помещение шагами, при этом я лихорадочно думал о том, как мне поступить.

— А что, если?..

Я не договорил. Я выскочил из палатки и хотел уже было прямиком направиться в сторону аула, когда вдруг сообразил, что мне надо идти окольным путем. Казалось, чего бояться? Ведь я тысячу раз на глазах у всего полка проделывал этот путь. Все знали, что я хожу в аул лечить больных чеченцев. Но то было вчера, сегодня ситуация изменилась, и меня могли заподозрить в предательстве. Подумав об этом, я повернул в сторону выгона, где Хасан с гиканьем носился на своей чалой за отбившимися от стада животными. Добравшись до луговины, я уже собирался повернуть в сторону гор, когда Хасан окликнул меня.

— Эй, доктор! Что случилось?

Я остановился.

— Беда, Хасан, — ответил я. — Наши олухи собираются аул ваш громить.

Хасан сплюнул на землю и что-то зло сказал на своем языке. И вдруг:

— Что им надо? Почему?

Я вдруг вспомнил об Илоне и помрачнел.

— Кто-то из ваших убил нашу женщину, — сухо сказал я, скрыв от пастуха весть об убийстве Дегтярева. Этого здешним чеченцам не надо было знать — решат, что для боевиков самое подходящее время напасть на лагерь.

— Я об этом не знаю, — сказал Хасан. — Когда это случилось?

— Где-то в два часа пополудни.

Хасан глянул вверх, определил по солнцу время, сказал:

— Часа три назад это случилось, так?

Я кивнул.

— Я вместе с ней ходил в горы, и кто-то выстрелил в нее, — сказал я и вдруг: — Послушай, Хасан, а ведь ты можешь остановить бойню. Тебе нужно только найти убийцу. Найди его, Хасан, — с мольбой в голосе просил я его. — Твоим богом прошу.

Я думал, что нашел верное решение. Если бы он и впрямь отыскал убийцу, того бы отдали в руки правосудия, и братва бы успокоилась. Хотя кто их знает, тут же усомнился я в своих мыслях. Война нас всех сделала сумасшедшими. Я сам едва сдерживал себя, чтобы не наделать глупостей. Попадись мне сейчас в руки убийца Илоны — да я не знаю, что бы с ним сделал.

Хасан сидел на чалой и о чем-то размышлял.

— Беда, — произнес он хмуро. — Куда я скот дену? А ведь разбегутся, шайтаны, все разбегутся — кто их потом соберет?

Я понимал, в каком сложном положении оказался Хасан. С одной стороны, людей спасать надо, с другой — скот жалко. Ох уж эта крестьянская душа!

— Дай мне лошадь, Хасан, — сказал я. — Я успею предупредить ваших людей.

Он спрыгнул с чалой.

— Давай, доктор, жми! — сказал он мне. — Скажешь Вахе, что я погнал скот в горы. Пусть пошлет мне двух помощников. И лошадь мою пусть прихватят.

Я пообещал ему, что сделаю все так, как он просит, и помчался в аул. Надо было спешить. Макаров говорил, что наши орлы настроены решительно, а коль так, они уже сегодня могут устроить в селении кровавую бойню. И в эту минуту, как бы в подтверждение моих мыслей, со стороны лагеря донесся тяжелый рев танковых двигателей. Я обернулся и увидел, как над рядами палаток поднимается черное облако гари.

Возле знакомого дома я остановил лошадку, спрыгнул с нее и постучал в ворота. В окнах тут же показались лица людей. Через минуту мне отворили. Я взбежал по крутой каменной лестнице.

— Послушайте! Эй, вы, послушайте!.. — начал я, завидев людей, и остановился. Я не знал, с чего начать. Я видел, как на меня с изумлением смотрели бабушка Кхокха и дедушка Алхазур, их дети, внуки, но я не знал, что им сказать. Мне на помощь пришел Ваха, на котором в этот раз вместо гражданской одежды была натовская камуфляжная форма.

— Что случилось, доктор? — спросил он меня, и я увидел в его волчьих глазах настороженность.

— Сейчас сюда заявятся солдаты… — быстро заговорил я. — Нужно бежать…

Глаза Вахи округлились.

— Зачем они идут сюда? — спросил он меня.

— Кто-то из ваших застрелил мою медсестру… Ты ее помнишь — я с ней приходил к вам вчера.

Он кивнул.

— Ваха, если ты хочешь, чтобы твой аул не разорили, найди убийцу. Только поторопись. Они будут с минуты на минуту, — сказал я.

Ваха со злостью топнул ногой.

— Да где ж я тебе найду этого стрелка! — воскликнул он. — Кто мне в этом признается? Ну, скажи — кто? — впился он в меня своими черными колючими зрачками. — Да и времени на это нет. Эй, Керим! — позвал он брата. — Беги к Ахмат-хаджи — пусть поднимается на свой минарет и бьет тревогу.