Книга Сектор обстрела, страница 11 – Игорь Моисеенко

Юсуф с отвращением толкнул его ногой в ребра:

— Да не визжи ты, как свинья.

Только сейчас ротный сумел вмешаться и вставить:

— Халилов! Я сказал: обыскать, а не голову оторвать!

— Виноват, командир!

Афганца легкими пинками заставили подняться на ноги. Халилов стащил с него перепачканный слипшейся глиной и пылью еще мокрый жилет и передал офицерам.

В шароварах и на рубахе карманов не оказалось. Замполит, стоя в пол-оборота к афганцу, принялся осматривать карманы жилета:

— Как они в такую жару все это носят? Ну и вонище. Гля! Да у него этих карманов штук двести тут, не меньше.

Афганец снова заныл про дружбу и что-то быстро-быстро залепетал на фарси.

— Чё он лопочет все время, Вань? — спросил замполита ротный.

— А… Не обращай внимания. Говорит, что учитель географии, что испугался этих рож и прыгнул в реку.

— Ага, а граната у Мамая сама из трусов выскочила? — с невозмутимым видом схохмил Кузнецов.

Старостенок заржал на башне.

— Ты за сектором обстрела наблюдай, жеребец! — рявкнул на наводчика ротный.

— Е…сть, товарищ старший лейтенант!

— А где Советский Союз, учитель? — задал замполит свой первый вопрос на русском языке. Хотя всем и так было ясно, что в лапы попался самый настоящий живой моджахед.

Афганец, преданно глядя в глаза, показал на север. Бойцы с напускным одобрением замычали:

— О. о!

— А сколько в Советском Союзе республик, учитель? — добавил Белинский.

Глазки душмана отчаянно забегали.

— А…аа! Сразу русский перестал понимать. Учитель, — констатировал замполит.

Ротный презрительно фыркнул.

В руки замполиту из жилетки вывалилась тугая пачка афганей* (афганские ден. знаки). Белинский демонстративно округлил глаза:

— Ни хрена себе у них учителя зарабатывают… Тут на ведро водки хватит…

Белоград в полшутки начал сокрушаться:

— От, ё! Чё ж я на перекате его не обыскал?

Деньги тут же перекочевали в накидку к ротному.

— Я обыщу, кажись… Забыли, кто атаман тут? — с наигранной строгостью рявкнул Кузнецов.

Оглядев смущенные рожи отворачивающихся в стороны с легкой улыбочкой бойцов, Кузнецов тут же добавил:

— Та ладно, пацаны. Заделим… Может быть… Непотейки* *(жарг. носки), как премия, покатят вам? Чё? Новые, шерстяные… Век на лодке не кататься…

Белоград прыснул.

Ротный с деловым видом продолжил:

— Ладно, не отвлекаемся. Чё у нас дальше там?

Карманы были даже на спине жилетки. В одном из них Белинский нашел пистолетный патрон, а из следующего, под угрожающий рык бойцов, извлек целую пачку.

— Гля! Какого мы Паганеля Жака поймали! — воскликнул замполит.

Афганца затрясло, как в лихорадке.

— Учитель, говоришь? Географии? А это что!? — Белинский ткнул мокрой пачкой с патронами в нос пленному.

Второй рукой замполит со всего размаху, как молотом, засадил афганцу по голове. Кулачище у старлея был будь здоров. Афганец, не удержавшись на ногах, с диким визгом свалился на спину. Сзади на него тут же обрушился чувствительный удар прикладом по макушке. Отработанным движением, без замаха, Белоград нанес афганцу два точных удара прикладом и магазином автомата. Тот дико заорал и рухнул под дерево, тут же подтянул ноги и, обхватив голову руками, сжался в комок. Белоград добавил ногой в открытую для удара почку. Ребро утробно хрустнуло, и афганец завыл, разбрызгивая кровавую слюну. Разъяренный сержант занес ногу для нового удара и забил бы душмана до смерти, если бы не ротный:

— Белоград! Отставить! Отставить, мать твою!

Богдан промазал.

— Головой за него отвечаешь, — предупредил Богдана ротный.

Белоград демонстративно замахнулся на воющего афганца автоматом и зашипел:

— Грызло завали, с…сука!

Как ни странно, пленный понял и сбавил тон до мерзкого, режущего слух фальцетика. Ротный с видом аристократа демонстративно брезгливо поморщил свой орлиный носище. Белоград снова заставил афганца подняться.

С личностью пленного офицеры определились окончательно. Интерес к нему поугас. Душмана для порядка еще недолго потрепали вопросами об оружии и минах, которые тот наверняка установил где-нибудь, о его огневой поддержке в заброшенных дувалах, но, поняв, в конце концов, бесполезность своего занятия, решили оставить этот фронт работы мастерам того дела — особистам.

Афганец просил воды и все хныкал о вечной дружбе между братскими народами. Ротный приказал привязать его к гусянке и не спускать глаз.

Оценив еще раз трофеи, ротный почесал затылок и махнул рукой:

— Ладно… Комбат раньше пяти не приедет. Пойдем, Ваня, порыбачим. Белоград! За духа головой отвечаешь. К моему возвращению научите учителя кричать "Замена давай" и "Вода давай". Вернусь, приму зачёт.

Своеобразное чувство юмора не покидало ротного ни при каких обстоятельствах.

Старый, чтобы лично "поковыряться у духа в печенках", загнал на башню Маслевича. Почти сразу же на пост, посмотреть на живого душмана, подтянулись чеченцы с «девятки» — Шамиль и Магомед. Только что они закончили прочесывание кишлака.

— Дан! Чё за война у вас тут была? — крикнул на подходе к посту Магомед.

— А, гля — какого фрукта поймали.

— Ни ферзя себе — война.

— Что в кишлаке? Нашли чего? — спросил Рустам.

Магомед только рукой махнул:

— Ты хоть раз находил после такого?

Бойцы подошли к душману. Тот съежился от страха в бесполезной попытке вжаться в гусянку и спрятаться между катками. Только ничего у него не вышло. Он сидел на коленях возле ведущего катка и едва удерживал равновесие. Белоград двумя ремнями зафиксировал ему руки за спиной и привязал их к голеням. Щуплая грудь и живот афганца выпятились при этом далеко вперед так, что все органы оставались открытыми для ударов. При приближении солдат, душман начал тоненько подвывать.

Магомед коротким, точным ударом носком ботинка в печень заставил того заткнуться. Задыхаясь от боли, он только дернул головой, захрипел и свалился на бок.

— Чё, сука? Больно? Дост! — рявкнул на афганца Магомед.

— А когда гранату в нас бросал, не болело? — подлил масла в огонь Рустам, добавляя не менее болезненными ударами в селезенку и сломанное ребро.

Бойцы, разгорячённые процессом экзекуции, поочередно футболили скорчившегося от боли мождахеда и крыли его, на чём свет стоит.

— Тише, тише, мужики! Его живым надо комбату отдать, — попытался вмешаться Белоград.