Онлайн книга «В двух шагах от рая»
|
– Чего он кричит, как поросенок резаный? – «Стой» кричит. Давай, лейтенант, действуй! Моргульцев спустился с брони, подошел к афганцу, приветливо протянул руку: – Да мы свои, земляк! Как дела, губошлеп? Чего вылупился? – Он похлопал афганца по плечу: – Пойдем-ка со мной! Сюда сюда, чего на дороге стоять? Моргульцев выкрутил солдату руку, забрал нож, и приставил к горлу: – Брат, иди-ка ты на … отсюда. Не хочу брать грех на душу, понимаешь? Дуй! Парень упал на колени, раскрыл от ужаса рот, поднялся, попятился, споткнулся, побежал. У Пули Чархи дорогу перегородил афганский БРДМ. Его быстро приструнили пулеметами – очередь пробила шины. Ответного огня не последовало. Возможно, у афганцев и боеприпасов не было. – Гаси фонари на вышках, – приказал дядя Федя, и солдаты в несколько очередей «погасили» освещение. – Всем под броню! Накануне Моргульцев выпросил у командира полка самоходную установку – СУ-85. С ее помощью рассчитывал с ходу вышибить массивные ворота тюрьмы. «Не на БМД же это делать! Фанерный щит родины! БМД такие ворота не проломит!» И надо же было такому приключиться! Лейтенант попался придурочный: съехал с дороги, растерялся и открыл болванками огонь по Пули Чархи. Без приказа бабахнула «Сушка» по сторожевым вышкам. – Прекратить! – крикнул по рации Моргульцев. – Вас понял! – ответил лейтенант, однако через полминуты вновь открыл огонь. – Идиот! – разозлился Моргульцев и, не теряя времени, отдал приказ механику-водителю: – Вали ворота! Выдержала БМД! Не подвела! Вот тебе и фанерный щит родины! Ворвались в тюрьму. – Теперь назад подавай! Быстрей! – командовал Моргульцев. Они с дядей Федей все рассчитали заранее: наехали задним ходом и раздавили деревянный дом, где должно было находится караульное помещение. – Вперед! Полный вперед! У корпуса для политзаключенных пришлось таранить вторые ворота. Стрельба, полный хаос. Хорошо хоть рассвело, через триплекс Моргульцев разглядел копошащихся людей с автоматами. Пули барабанили по броне, как дождь по крыше при сильном ливне. – Заводи карусель! БМД закрутилась на месте, поливая из всех стволов. – Пора! – тронул Моргульцева за плечо дядя Федя. Они открыли люк, выпрыгнули из БМД. – Вперед! Солдатня колебалась. Выстрелы не утихали, но где, кто и в кого стрелял было не разобрать. Дядя Федя подгонял: – Время теряем! Вылезай! – и побежал, перепрыгивая через трупы, к дверям корпуса. – Два человека остаются здесь! В глубине коридора слышалась незнакомая речь. Они прижались к стене, а когда шаги приблизились, дядя Федя пустил от пояса, веером, длинную очередь. В темноте кто-то вскрикнул, кто-то, видимо, упал. – Бросай гранату! Чуть рассеялся дым, побежали в конец коридора. Справа и слева висели одеяла, вместо дверей прикрывавшие проем. Одно из них колыхнулось и Моргульцев нажал на спуск. Вывалился окровавленный старик с четками в руке. – Пошли! Пошли! – звал дядя Федя. Но сам замедлил, сменил рожок. – Прикрывай! Афганцам, поди, было страшнее. Кто из них мог знать, сколько советских ворвалось в тюрьму, и сколько еще снаружи, какими силами осуществляется операция захвата Пули Чархи, и вообще, что происходит в Кабуле? Оттого-то и сопротивлялись они недолго. В общей сложности насчитали человек двести с лишним охраны. Небольшую часть десантура постреляла, остальные с готовностью сдались. На смерть стоять афганцы и не думали. Через тюремные решетки торчали сотни и сотни рук, кто-то махал длинной тряпкой – распущенной чалмой, кто-то сумел дотянуться до окна и высунуть голову. Он должен был чувствовать себя победителем, вернее сказать освободителем, человеком, спасшим тысячи жизней. Но ничего подобного Моргульцев не испытывал. Напротив, его охватил страх: незнакомые черные бородатые люди наблюдали сквозь решетки за советским офицером. Моргульцев вздрогнул. Освободили! Спасли! А кого? Что там за люди? Против кого бунтовали? За что поплатились? Не уголовники ли? Поди разбери, бляха-муха! Язык – чужой, лица – подозрительные. Спасли, освободили, а что теперь? Не брататься же с ними! Какие они, к черту, друзья! Пусть до поры до времени посидят по камерам! Так спокойней! Так – верней! Пусть те, кто знает, что к чему, разбираются, решают, кого выпускать, а кого – нет! Мое дело малое. Задачу выполнили. Коли у нас бы такое произошло, если б, к примеру, революционеров освободить из тюрем… Тогда понятно. Это святое дело! А здесь… – Никого из камер не выпускать! – предупредил он солдат. – Раненые есть? – В нашем отделении нет, товарищ лейтенант. – А где третье отделение? – Не знаю, товарищ лейтенант, – пожал плечами боец. Третье отделение на боевой машине десанта провалилось в яму с дерьмом. Ворвавшись на территорию тюрьмы, вторая БМД взяла влево, и, не разглядев в суматохе, куда рулить, плюхнулась в темную жижу. Выхлопные газы пошли в кабину, солдатня начала задыхаться. Нашли их совершенно случайно и очень вовремя. Заметили торчащую из вонючей ямы башню. – Засранцы! – негодовал Моргульцев. – Не десантники, а форменные засранцы! Захват Пули Чархи продолжался меньше часа, пятьдесят четыре минуты. Моргульцев засек по своим «командирским» часам. Доложил по рации: «Объект 14 взят!» Дядя Федя уехал в Кабул, вернулся с афганскими «товарищами», занялся сортировкой заключенных. Взводу Моргульцева по рации из штаба приказали: «Оставаться на охране объекта. Продовольствие и боеприпасы вам подвезут». Выставили посты, заняли под казарму самое теплое помещение с печкой, работавшей на солярке, занавесили одеялами выбитые стрельбой окна. Моргульцев грелся на солнышке, первый раз увидел он здесь солнце, курил. – Товарищ лейтенант. Там журналисты приехали, говорят с советского телевидения. Пустить? – Валяй, пусть сюда идут. – Там еще афганцев много. – Каких афганцев? – Человек триста, поди будет. – Т-а-к, – растянул Моргульцев, и повторил любимое дяди Федино: – Бляха-муха! Что им, интересно, здесь надо? Впускать кого-либо в тюрьму Моргульцев наотрез отказался, связался со штабом, долго ждал разъяснений. Береженого Бог бережет! – Я на себя ответственность не возьму! Присылайте представителя из штаба! Тогда пущу! |