Онлайн книга «Это было в Праге»
|
— Ваши обещания тоже остались пустыми обещаниями. Все ваши планы помощи… они тоже лопнули, как мыльный пузырь. Где отряд фон Термица? Где так называемые транзитные поезда с вооружением? Где сорок американских дивизий, подтянутых к границе? Чем занимаются в Праге сорок два ваших офицера? Борн ощетинился. С такими вопросами и в такой форме к нему еще никто никогда не обращался. Это было наглостью. Он сжал пальцы в кулак и занес руку. Но ударить помешал телефонный звонок. Крайна дрожащей рукой приложил трубку к уху и молча слушал. Новые сведения обессилили его. — Все кончено… Носек наложил арест на банковские вклады нашей партии. И на вклады других партий. Он обхватил голову руками. Борн вынул бумажник и, отсчитав несколько стодолларовых бумажек, бросил их на стол. Ни слова не говоря, он пошел к двери. 3 Божена стремилась на Вацлавскую площадь — послушать Клемента Готвальда. Она позвонила Морганеку. — Владик, дорогой… ты пойдешь? — Обязательно. — Заходи за мной. Отец будет ждать нас у входа в Национальный музей. С ним Антонин и Морава. — А знаешь, у меня гости. — Кто? — Труска и Ковач. — О-о! Тогда пойдем все вместе. Да? — Конечно. 4 Площадь чернела от народа. В центре ее, возле автобуса, была наспех сооружена трибуна. Всюду реяли знамена. Столбик ртути в градуснике упал до четырнадцати градусов. В воздухе кружились сухие, едва видные глазу снежинки. Но ни один человек не ощущал холода. Людей согревал душевный подъем, сознание силы, вера в общую солидарность. Ярослав, Божена, Слива, Морганек, Морава, Труска и Ковач стояли тесной кучкой. Вначале говорил Зденек Неедлы, потом коммунист Вацлав Копецкий. Слушая ораторов, люди оглядывались: когда же подъедет Готвальд? Что он скажет народу? На трибуну поднялся заместитель приматора Кроснарж. Но он не успел закончить речь. Площадь пришла в движение. — Готвальд! — Наздар Готвальд! — Сто раз Готвальд! — Тысячу раз Готвальд! И снова тишина. Напряженная и глубокая. Готвальду подали руки. И вот он уже на трибуне. — Товарищи, дорогие друзья! — начал Готвальд. — Только что я возвратился из Града, от господина президента. Сегодня утром я предложил ему отставку министров, которые двадцатого февраля подали заявления об отставке. Одновременно я представил господину президенту список лиц, с помощью которых должно было быть пополнено и реорганизовано правительство. Могу вам сообщить, что господин президент принял все мои предложения в том виде, как они были представлены. Товарищи, декреты об отставке старого и утверждении нового Кабинета министров подписаны господином президентом и будут подписаны мной. Реакция, которая собиралась нанести как раз в эти дни сокрушительный удар нашему народно-демократическому режиму, сама понесла поражение… 5 Когда митинг закончился, Ярослав, Божена, Антонин, Морганек, Морава, Труска и Ковач, взявшись под руки, пошли серединой улицы, по трамвайным путям. — Пойдемте все к нам! — воскликнула возбужденная Божена и посмотрела на Антонина, который шел рядом с нею, прямо в его счастливые глаза. — Хорошо придумала, дочка, все к нам, — поддержал ее Ярослав. Друзья согласились, не раздумывая. — Вот она, победа народа! — взволнованно заговорил Ярослав. — Большая, настоящая, заслуженная победа… — И недешево она нам далась, — добавил Морава. — Совсем недешево. Мы потеряли таких бойцов, как Юлиус Фучик, Ян Шверма, Франтишек Молак, Иозефа Файманова. Казнены и замучены в застенках гестапо сорок пять членов Центрального комитета, руководивших подпольной борьбой. Сложили в боях свои головы свыше двадцати пяти тысяч коммунистов, а шестьдесят тысяч прошли через тюрьмы и лагери. А сколько погибло простых, честных патриотов, словаков, чехов… — Но впереди, на пути к прочному и полному счастью народа, нам предстоит выдержать еще много испытаний и битв. — Выдержим, Ярослав, мы люди крепкого сплава, — ответил Антонин и крепко сжал руку Божены. Снег падал все реже и реже. Уже трудно было проследить глазом кружение белых звездочек в тихом морозном воздухе. И вдруг на заснеженные улицы плеснул ослепляющий солнечный свет. — Солнце! Солнце! — по-детски радостно вскрикнула Божена. Прага преобразилась. 1950–1954 Нальчик — Ташкент — Москва |