Книга Террористка Иванова, страница 39 – Эдуард Володарский

— Хватит! Спать пора!

— Ну деда, ну еще немножко… — взмолился Витька.

— Я сказал — спать, значит, спать. Завтра рано вставать!

— Опять на речку?

— Да, опять на речку. Привыкай.

— А в школу когда я ходить буду?

— Здесь поселок рядом, три километра. Там есть школа. Я съезжу туда, договорюсь с директором, а потом сгоняем в город, заберем твои документы. Будешь учиться здесь. Ничем не хуже. Даже лучше. А сейчас спать без разговоров. В шкафу одеяло, подушка и простыня, — и дед ушел, прихватив с собой пульт.

…Иван Витальевич задремал с раскрытой книгой на груди. Очнулся, посмотрел на часы — половина первого. Он осторожно прошел в другую комнату. Витька спал, съежившись на диване, поджав под себя ноги, без подушки и одеяла. Обнаженная обезображенная рука без кисти покоилась рядом с лицом на подушке.

В замке со скрежетом провернулся ключ. На пороге камеры стояла дородная женщина в форме прапорщика, гаркнула зычным голосом:

— Подследственная Иванова с вещами на выход! Сокамерницы замолчали, глядя на Полину, и только толстая Анжела проговорила:

— Свобода, целую тебя.

— Какая свобода, о чем вы говорите, Анжела Петровна… — пробормотала Полина, сложив нехитрые пожитки.

— Свобода, целую тебя взасос! — повторила Анжела и засмеялась, и следом за ней все остальные обитатели камеры. А одна, высокая и черноволосая, сказала:

— Выйдешь и рви когти куда подальше. Все равно отоварят тебя по полной!

Полина окинула взглядом товарок, улыбнулась:

— До свидания. Дай вам Бог удачи… — и вышла из камеры.

Потом она долго шла по коридору, а следом за ней тяжело топала дородная женщина-прапорщик. В дежурке она расписалась в амбарной книге, и ей выдали какую-то бумагу.

— Что это? — спросила Полина.

— Постановление суда об освобождении под подписку о невыезде. Сейчас ваш следователь подойдет. Задерживается что-то… — Дежурный капитан озабоченно посмотрел на часы. — Но вы можете подождать его на улице. Или, если хотите, здесь.

— Нет, я лучше на улице, — сказала Полина.

В комнате оперов было накурено, на столах стояли стаканы с недопитым чаем.

— В Нальчике арестованы двое офицеров — Скворцов и Журбин. Согласно их показаниям, они в течение трех лет воровали взрывчатые вещества на складе Внутренних войск. Отправляли в основном в Москву, Владикавказ и Махачкалу. Нас интересует Москва, — говорил капитан Тулегенов. — Но вот как раз про Москву наши друзья из Нальчика мало что могут сообщить. Ни Скворцов, ни Журбин человека в Москве никогда не видели. Знают только фамилию и бывшее воинское звание.

— И как его фамилия?

— Майор Чистов Валерий Георгиевич, воинская специальность — минер. Товар ему доставлял все время один и тот же курьер. Он знал Чистова лично, и тот доверял ему. Этот курьер погиб в Нальчике в автомобильной катастрофе. Почти одновременно следователям удалось завербовать одного из подельников Скворцова и Журбина, а именно — Юрия Табиева, которого Скворцов и послал в Москву с новой партией товара. Но Валерий Чистов сразу же раскусил Табиева и убил его. — Тулегенов сделал паузу, добавил: — Вот и все, что нам сообщили.

— Ну, теперь мы хоть знаем имя и фамилию и что он бывший майор, — вздохнул Пилюгин. — Голубев, пробей его по базе данных, может, проходил где… хотя я уверен, что он до сих пор не светился и ни в какой уголовщине замешан не был.

— Почему уверены, Михаил Геннадьевич? — спросил Голубев.

— Да знаю я таких мужиков. Профессиональные вояки, очень осторожны и с криминалом на контакты не идут. Если что-то и делают — только со своими, с бывшими сослуживцами.

— Но искать-то его надо, — сказал Голубев.

— А я разве сказал, что не надо? — поморщился Пилюгин.

— Да, чуть не забыл, — вспомнил Тулегенов. — По телефону следователь из Нальчика сказал, что арестованные в качестве оправдания говорили о том, что украденная взрывчатка шла не террористам, а на производство пиротехнических игрушек — разных шутих, фейерверков, ракет, бенгальских огней, салютов и прочее…

— И это все шло в продажу? — спросил Пилюгин.

— Ну, конечно. Вот я и думаю — не пошарить ли нам по рынкам, где такую продукцию продают? Там же контрафакта — завались. Глядишь, что-то и выловим.

— Это мысль, — довольно проговорил Пилюгин. — Агентура на этих рынках у нас имеется?

— У меня на Горбушке есть один, — отозвался Голубев. — Хороший бомж, старательный.

— И у меня есть… на Крестовском и в Теплом стане, — сказал Тимонин.

— Там и Коньково рядом, — заметил Пилюгин и слегка хлопнул в ладоши. — Значит, порешим так: все наваливаемся на рынки и магазины, где продают пиротехнику. Пока только ищем и берем всех подозрительных на заметку.

— Этих магазинчиков чертова прорва, — сразу приуныл Тимонин.

— Знаю, сочувствую, но ничем помочь не могу. Будем искать — что-нибудь да найдем.

— Ищущий да обрящет, — с ироничной улыбкой произнес Голубев.

Пилюгин набрал номер по мобильнику, спросил:

— Ерофеев, ты? Пилюгин говорит. Как там моя подследственная, вышла? Иванова, какая еще-то? Давно? Да не смог я — дела были. Я и сейчас в управлении торчу. Ну, вышла и хорошо. Я ее найду. Добро. Будь… — Пилюгин дал отбой. — Ну, хорошо, давайте еще разок помозгуем… Если взрывчатку привозят сюда и, если верить ребятам из Нальчика, ее используют в изготовлении всяких фейерверков, значит, изготавливают их здесь же, в Москве. Так или нет?

— Думаю, что так, — отозвался Тулегенов. — Или в Московской области.

— Ладно, будем искать, — Пилюгин с силой потер ладонями лицо. — Как сказал Голубев: «Ищущий да обрящет».

— Это не я, это в Евангелии сказано, — ответил Голубев.

Иван Витальевич уже набрал полное ведро спелого, темно-рыжего крыжовника и пошел к дому. Он был в шортах, майке и широкополой соломенной шляпе. Лицо и плечи блестели от пота.

Войдя в дом, дед поставил в прихожей ведро с ягодами, громко позвал:

— Виктор! Отнеси ведро в погреб и высыпь в большую кадку. А я еще пособираю — два куста осталось.

Никто не отозвался. Иван Витальевич прислушался к тишине, потом прошел в большую комнату, где стоял телевизор. Витьки не было.

— Виктор! — еще раз позвал дед и увидел на столе лист, вырванный из школьной тетрадки.

«Я тут жить не хочу. Я поехал домой. Витя» — было написано большими корявыми буквами. Иван Витальевич долго вертел в пальцах записку, плюнул с досадой:

— Ну и черт с тобой, стервец маленький!

Уже темнело, когда Полина приехала домой. Она шла мимо спортивной площадки, держа в руке свой узелок с пожитками. Двор был почти пустой. На площадке ребятишки с криками гоняли мяч, во многих окнах в домах горел свет, и так же под козырьками подъездов на лавочках сидели старушки. И вдруг Полину окликнули: