Онлайн книга «Вольф Мессинг. Видевший сквозь время»
|
– Ну, пусть так… Ну и что? – Да ничего… – пожал плечами Мессинг. – Сказал, что увидел. – Скажите, Вольф Григорьевич… а он… любит меня? – с тревогой спросила Виктория. – К сожалению, Виктория, он больше всего любит свои страдания… это понять можно. Когда его посадили? – В тридцать девятом, кажется… – Почти восемнадцать лет лагерей – это… честно говоря, я даже не могу себе представить, что это такое… – Говорят, он был очень талантливый… Ему было всего двадцать три, а слава уже гремела на весь Союз… – с жаром заговорила Виктория. – Его все обожали, поклонницы на гастролях у гостиниц ночевали… Я фотографии тех лет видела – он такой красивый, такой… одухотворенный… – Ну, вот видите? Ушел юным красавцем… одухотворенным, а вернулся… – А он сейчас еще красивее! – вспыльчиво возразила Виктория. – А то, что он злой на всех, – так разве это непонятно? Вы бы посидели с его… да ни за что… Представляете? Семнадцать лет просидеть ни за что… – голос Виктории дрогнул, в глазах заблестели слезы. – Нет… не представляю… не могу представить, – серьезно ответил Мессинг и покачал головой. – Хочу и не могу., страшно становится… честное слово, Виктория… страшно… – Ну вот, а вы говорите, он такой озлобленный. Но это правда, что он стал много пить, и пьяный всегда старается обидеть меня побольнее… – с упреком проговорила Виктория. – Да я все от него вынесу, любые обиды, лишь бы он… любил меня… И тут в буфете появился Витюша Подольский. Он был сильно навеселе, в углу рта закушена папироса. Его мутный осоловевший взгляд с трудом сфокусировался на сидящих вдалеке Виктории и Мессинге. Подольский остановился и долго пялился на них, потом нетвердой походкой направился к буфетчице. Мессинг и Виктория сидели к буфету спиной и не видели Подольского. Они смотрели друг на друга, и Виктория тихо спрашивала, волнуясь и едва сдерживая слезы: – Я много раз хотела спросить вас, но боялась… Всегда считала себя сильной и уверенной, считала. что добьюсь всего, чего хочу. Но, кажется, силы мои кончились… – Вы так молоды, Виктория, и говорить об этом просто глупо… Вы просто измучились и устали… – сказал Мессинг. – Наверное… – Виктория пальцем смахнула слезу с уголка глаза. – Я знаю, вы всегда говорите правду, потому и боялась… Скажите, он любит меня? Он не бросит меня?.. Она смотрела на него страдающими глазами и ждала. Мессинг на несколько секунд прикрыл глаза, потом попросил: – Дайте вашу руку.. Он взял ее за руку, легонько сжал и долго молчал. – Вы будете вместе, Виктория… он любит вас… но жизнь эта принесет вам много страданий… – Кончай врать, Мессинг – раздался над ними голос Витюши Подольского. Мессинг и Виктория вздрогнули. Разом обернулись. За спиной Мессинга со стаканом водки в руке стоял Подольский и пьяно и зло улыбался. Он повторил: – Кончай врать доверчивым и несчастным душам… Могу поспорить, что ни одно твое предсказание относительно этой прекрасной девушки не сбудется. Во-первых, мы не будем вместе, во-вторых, я ее не люблю, и, в-третьих, страдать от меня она, естественно, не будет. – Я буду счастлив, если так случится, – ответил Мессинг. – Значит, будь счастлив, Мессинг. – И Подольский выпил стакан до дна, фыркнул, утер мокрые губы рукавом пиджака и добавил: – И проваливай, тебя дома жена больная ждет. Мессинг поднялся, взглянул на Подольского: – До свидания… – и повернулся к девушке: – До свидания, Виктория. Все будет хорошо… – Ха-ха-ха! – рассмеялся Подольский и вдруг стал декламировать: Господа, если к правде святой Мир дорогу найти не сумеет, Честь безумцу, который навеет Человечеству сон золотой! Ха-ха-ха! – снова громко захохотал Подольский. Буфетчица встревоженно поглядывала в их сторону. Виктория резко встала, схватила Подольского за руку: – Виктор, прекрати немедленно, умоляю тебя… – Все будет хорошо, – повторил Мессинг и не спеша пошел из буфета. – Это ты Сталину говорил, когда перед ним оракула разыгрывал?! – вслед закричал Подольский. Мессинг не остановился и не оглянулся. Врач только что сделал Аиде Михайловне укол и теперь протирал ваткой место укола, потом положил шприц в подставленную медсестрой металлическую ванночку. Аида Михайловна лежала на спине, на подушках, неподвижным взглядом смотрела в потолок. Потом глубоко, с облегчением вздохнула и закрыла глаза. Врач был пожилой, с седой аккуратной бородкой и усами, в очках в тяжелой роговой оправе. Белый халат накинут на плечи поверх костюма. Рядом, около кровати молодая медсестра держала в руках медицинский саквояж, сосредоточенно перекладывая в нем лекарства и инструменты. Мессинг стоял чуть в стороне. Врач подошел к нему, сказал вполголоса: – Это хорошее обезболивающее, Вольф Григорьевич. Она поспит, и ей будет много лучше… Поздновато вы к нам обратились, голубчик. – Какое обезболивающее? – Панталон. Успокойся, это наркотик, который применяют в подобных случаях. Дай Бог, чтобы помогло… – Дай Бог, чтобы помогло, – как эхо повторил Мессинг. – Вольф Григорьевич, сам-то не хочешь обследоваться? Я тебя распотрошу по всей форме. Все анализы сделаем, на рентгене просветим. Мне не нравится, как ты выглядишь. – Со мной все нормально. – А мне было бы интересно обследовать такого человека, как ты, – усмехнулся врач. – Оч-чень интересно. Ты Антона Евграфовича помнишь? Ну, я вас на моем дне рождения знакомил… – Нейрохирург, что ли? – Он самый. Так он мне всю плешь проел – пригласи Мессинга к нам да пригласи… Мы его по-обследуем… поговорим… – Раньше я мечтал об этом, – равнодушно ответил Мессинг. – Сталину писал, чтобы создали лабораторию… Хрущеву писал… А теперь как-то перегорело… старый я, Сергей Михалыч, о другом думаю… – Перестань, Вольф Григорьевич, – нахмурился врач. – Понимаю, время сейчас не то… – Сергей Михайлович, – подала голос медсестра. – Может, я на ночь тут останусь? Вдруг хуже станет? – Не стоит, – резко отказался Мессинг. – Я тут для чего? Уколы делать я умею… А вы поезжайте. Если что, я позвоню… – Я сам позвоню, Вольф Григорьевич. – Врач пожал руку Мессингу, снял халат и отдал его медсестре. – Слышь, Вольф Григорьич, а что ты стал так сильно хромать? – Ноги болят… Что-то с суставами… припухают, болят… – Так приезжай – обследуем, лечение назначим. – Благодарю тебя, Сергей Михайлович, непременно подъеду.. |