Онлайн книга «Вольф Мессинг. Видевший сквозь время»
|
– Верю, но не до такой степени, чтобы привлекать его к работе с агентурой. – Тогда у меня все, Лаврентий Павлович. Разрешите идти? – Генерал встал. – Идите. Я должен подумать о будущем этого Мессинга… посоветоваться должен. Как он время проводит? – В гостинице сидит… завтракает, обедает, ужинает… гуляет много… – Через неделю отправляйте его обратно в Минск. Слушаюсь, Лаврентий Павлович Минск, 1941 год Я достаю из широких штанин Дубликатом бесценного груза! Читайте! Завидуйте! Я – гражданин! Советского Союза! Илья Петрович даже покраснел от натуги, выкрикивая последние слова стихотворения, и зал взорвался дружными аплодисментами. Илья Петрович быстро откланялся и ушел за кулисы. – Раиса Андреевна, ваш номер следующий! Где Раиса Андреевна? – Господи, ей плохо! – отозвался взволнованный женский голос. – Как плохо? Ей на сцену через три минуты! – Говорят вам, плохо! В общей гримуборной, в большой комнате с несколькими зеркальными трюмо в одном из кресел полулежала Раиса Андреевна, пожилая женщина, худая, с бледным морщинистым лицом. Судя по наряду, ей стало дурно непосредственно перед выходом на сцену – она была загримирована, в вечернем черном платье с блестками по вырезу и белой искусственной розой.. Вокруг нее толпились артисты и администратор. Врач, полная, пожилая женщина в белом халате, наматывая повязку на руку Раисы Андреевны, говорила: – Все хорошо… сейчас уколем вас, и будет все нормально… не бойтесь, пожалуйста, не бойтесь… – Я уже давно ничего не боюсь, моя милая… – елейным голосом ответила Раиса Андреевна. – Анна Степановна, придется выходить вам, – тихо проговорил администратор молодой высокой женщине, одетой в вечернее платье, зеленовато-голубое, тоже с блестками по вырезу и с красной розой на груди. – Но я должна была заканчивать концерт, Осип Ефремович, я сейчас не готова… – Прекратите ваши вечные претензии, Анна Степановна. – вскипел администратор. – Еще скажите, что вы недостаточно подготовились по системе Станиславского! – При чем тут Станиславский? Просто я не готова сейчас выходить на сцену! И мой аккомпаниатор еще не готов. – Где он, черт бы его побрал! Где эта пьянь беспробудная?! – Он приходит в себя, – негромко ответила Анна Степановна, – к концу концерта он будет готов. – Артем! Где Виноградов, товарищи? Где Артем Виноградов?! Пусть немедленно идет на сцену! – Администратор с криком кинулся прочь из гримуборной. Все смотрели, как врач делает Раисе Андреевне укол. В это время в дверях выросла фигура Мессинга, в пальто с поднятым воротником и в черной шляпе, надвинутой на глаза. Он молча стоял и смотрел на толпу вокруг кресла, в котором полулежала артистка. – Сейчас вам станет совсем хорошо, – врач погладила Раису Андреевну по худой руке и стала складывать в саквояж тонометр и металлическую коробочку со шприцами. – Доктор, может, ей рюмочку коньяку можно? – спросил кто-то. – Можно, – улыбнулась врач. – Сей момент, – мужчина метнулся к шкафчику, достал бутылку коньяку, рюмку и, быстро налив, с великой осторожностью преподнес рюмку женщине. Раиса Андреевна улыбнулась: – Экий вы хулиган, Миша. – Раиса Андреевна, так ведь доктор прописал. Артисты рассмеялись. В это время в гримуборную влетел администратор, толкнув плечом Мессинга. Он недовольно взглянул на «препятствие» и вдруг расплылся в улыбке: – О! Вы приехали? Живы, здоровы? Не арестовали, не посадили? Немедленно на сцену! Будет ваш номер! Замените Раису Андреевну – она, вон видите, заболела. Спасайте, Вольф Григорьевич! Вы же советский человек, вы не можете подвести коллектив! – Вольф! Голубчик! – К Мессингу с раскрытыми объятиями кинулся Илья Петрович. – С чудесным возвращением! – Отстаньте вы от него – ему надо на сцену! – рявкнул Осип Ефремович. Мессинг молча снял пальто, бросил его на свободное кресло, положил шляпу и вышел из гримуборной. Администратор бросился за ним. – И самого товарища Сталина видел? – спросил Илья Петрович, выпучивая глаза. – Видел. Даже разговаривал. – Разговаривал? – ужаснулся Илья Петрович. – Сказки Венского леса! И чего? – Да ничего. Спрашивал о работе, о планах на будущее. Потом пожил в Москве… посмотрел… погулял… И – домой. – Мессинг улыбнулся. – А какой он, Сталин? – Трудно сказать. Очень хитрый… и очень жестокий… – Брось, брось, Вольф, этих слов не говори… Сталин – он великий! Великие тоже бывают очень хитрыми и очень жестокими… – без улыбки сказал Мессинг. – Я теперь не боюсь. Товарищ Берия сказал, что будет лично следить за моей работой и ни один волос не упадет с моей головы. – Ты и Берию видел? – Это известие окончательно повергло в ужас Илью Петровича. – Видел. – А говорили, тебе десять лет дали и ты уже в Сибирь поехал, – полушепотом произнес Илья Петрович, закуривая папиросу. Они сидели за столом в комнатке Вольфа Григорьевича. Тут же стояла бутылка водки, рюмки и какая-то нехитрая закуска. – Кто говорил? – Да какая разница? Все говорили. Вызывали нас в Чека… по одному допрашивали… – Кто допрашивал? – опять спросил Мессинг. – Да какая тебе разница? Полкан какой-то! Спрашивал, вел ли ты антисоветские разговоры? Восхвалял ли буржуазный образ жизни? Я отвечаю – не слышал ни разу. А он говорит, вы не слышали, а вот другие слышали. Вот почитайте, что пишут ваши коллеги. Я читаю – точно. Вел антисоветские разговоры, восхвалял буржуазный образ жизни, критиковал вождей партии и правительства, осуждал аресты врагов народа. Я прочитал, у меня волосы дыбом встали. И знаешь кто писал? – Знаю. Осип Ефремович, – ответил Мессинг. – Не только… Еще Раиса Андреевна, Володька Соловцов… Вот народ, а? – Илья Петрович налил водки в рюмку и выпил. – Я их не осуждаю. Запугали, угрожали… нервы у людей слабые… – Да откуда ты все это знаешь, Вольф? – фыркнул Илья Петрович. – Знаю. Ты ведь тоже написал… – улыбнулся Мессинг. – И тебя я тоже не осуждаю. Илья Петрович поперхнулся дымом, закашлялся и проговорил сквозь кашель: – Он сказал… с работы вышвырнут… с волчьим билетом… а куда я денусь с волчьим билетом, Вольф? На станцию вагоны разгружать? У меня сердце больное… Сорок лет – даже крыши своей над головой нету.. |