Онлайн книга «Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси»
|
Наконец они вбежали в какое-то помещение. В нем было три стола, скамейки, сидел старик, в глубине помещения виднелась стойка с горящей свечой. – Это харчевня, – придушенным голосом проговорил Вавула. – Присядем и сделаем вид, что пируем с вечера. Старик быстро оглянулся на дверь, хитровато улыбнулся, спросил: – Аль набедокурили? – Нет, дед. Просто я не дал сохальничать над девушкой, – ответил Вавула, раздувая ноздри. – И то верно! Только вам надо что-то из угощения поставить перед собой, – проговорил старик, проворно подскочил к стойке, крикнул: – Оляпко, выдь на чуток! Из двери выглянул испуганный хозяин харчевни. – Не бойся, – успокоил его старик. – Свои это. Спроворь им побыстрее хмельного и из закуски что-нибудь! Я уплачу потом. Хозяин исчез ненадолго, вернулся с кувшином вина, куском мяса и ломтем черного ржаного хлеба, поставил перед молодыми людьми. Молча исчез. Вавула и Росава сидели напряженные, как натянутые луки. Старик склонился к ним, посоветовал: – Вы ешьте, ешьте. А то придут завоеватели, сразу скумекают, что дело нечистое: ночь за столом просидели, а к еде не притронулись. Ты, раб Божий, налей себе и девушке своей. Звать-то тебя как? – Вавулой. – Вот и хорошо, Вавула. А меня Клямом кличут. Выпьем за жизнь и здоровье. Они в наше время ничего не стоят! Выпили. Закусили. Вавула в полутемноте разглядел нечаянного сотрапезника. Лицо маленькое, в морщинах, окаймлено короткой бородкой, из темной глубины глазниц весело сверлил их колючий взгляд. – И куда вы теперь? – спросил он, вытягивая петушиную шею. Вавула неопределенно махнул рукой: куда пойдешь, когда в доме труп вражеского воина? – Некуда, значит? – тотчас определил старик. – Тогда, может, со мной двинете? – Это куда? – насторожился Вавула. (Росава сидела безучастной, будто и не жила; она была еще там, в своем доме...) – А куда решу. Авось выйдем на какую-нибудь дорожку. Вавула мрачно взглянул на него, кивнул: – Веди, старик. Хуже не будет. Клям вывел их из харчевни, огляделся. Всходило солнце. В разных местах полыхали пожары, доносился шум, крики, в дальних концах улиц мелькали фигурки людей. – Пойдемте, рабы Божьи, вон в том направлении, – указал старик на крепостную стену, которая виднелась недалеко. – Живет там друг заветный, авось примет! Они пробежали некоторое расстояние, оказались возле землянки. Клям постучал в дверь. Оттуда спросили: – Кого Бог прислал? – Кнах, открой, голубок, это я, Клям. Дверь отворилась, в проеме показалось волосатое лицо, на котором виднелись пуговкой нос и узкие глазки. Человек хмуро осмотрел пришедших, кивнул головой: – Ладно, заходите. Землянка тесная, в углу горела лампада, освещая лик святого. С одной стороны был пристроен помост, на котором, накрывшись лохмотьями, спал какой-то мужчина, с другой – стояли грубо сколоченные столик и лавка. Присели. Хозяин строго спросил Кляма: – Го-ко вел-при? – Шие-хоро ди-лю. Жные-ну ман дут-бу. – Чаешься-ру! – Ад [2] . Хозяин подумал, спросил Вавулу: – Есть будете? Вавула ошарашенно смотрел на этих людей, которые изъяснялись на тарабарском языке, и не сразу смог ответить. Вместо него проговорил Клям: – Мы из харчевни. Лучше побыстрее выведи из города. Тот молча кивнул, пошарил под лавкой, вытащил палицу, коротко бросил: – Шагайте за мной. Они прошли до крепостной стены. Кнах разгреб какую-то ямку, вытащил веревочную лестницу с крюком, ловко закинул наверх, скомандовал: – По одному! И поспешайте! Перебрались на ту сторону, направились в сторону леса. Шли долго. Сначала шагали по проселочной дороге, потом запетляли по еле заметным тропинкам. В полдень оказались в густой чаще леса, миновали болото; наконец сквозь темную колючую стену елей продрались к землянкам, вырытым на песчаном холме; рядом текла узенькая речушка с прозрачной коричневатой водой. Из землянки выползли двое мужчин: один высокий, долговязый, с медлительным взглядом и неторопливыми движениями, второй пузатенький, с большой головой на короткий шее. Оба стали рассматривать Вавулу и Росаву безо всякого выражения. Наконец длинный спросил: – Чем-за вел-при щину-жен? – Меч ано ен виться-нра? – в свою очередь спросил Клям. – Баба шать-ме дет-бу. – Рот-наобо гать-помо нет-ста. – Меч отэ? – Дишь-уви [3] . – О чем это они говорят? – спросила Росава‚ прижимаясь к Вавуле; ей страшен был мрачный лес, пугали эти полудикие люди. – Кто их знает. Видно, мы чем-то им не понравились. – А кто они? – Не догадываешься? Разбойники. Он сказал это очень тихо, но, как видно, у Кляма был тонкий слух, он услышал его слова и тотчас зачастил: – Не разбойники мы, а лесные работники. Кто как может, так и устраивается. Мы вот в лесу устроились, в лесу работаем. Стало быть, лесные работники. – И чем же вы промышляете, добрые люди? – спросил Вавула. – А тем, что Бог подаст. Кому лес валить, кому смолу собирать, а кто по ягоды-грибы ходит или на лесного зверя. Мы же некоторым людям облегчаем их ношу. Это тоже работа, к тому же весьма прибыльная. Поняли теперь? – Поняли. Куда еще понятней, – протянул Вавула. – И у вас пути иного нет, как присоединиться к нам. Потому что пойдете в Новгород, так сразу в лапы князя Давыда Святославича попадете, и он вам ваши головушки отрубит за убийство своего воина. – А где они жить будут? В землянке и так тесно, – спросил долговязый. – Выроют новую. – Тогда пусть копают. Я им не помощник. – Все будем помогать! – строго сказал Клям. – Мы живем единым лесным братством. Стало быть, все заботы должны делить поровну. Долговязый опасливо глянул на Кляма и промолчал, и Вавула сделал вывод, что порядок здесь держится на старике и его побаиваются. Коротыш все это время не сводил масляного взгляда с Росавы, наконец, подошел к ней и предложил миролюбиво: |