Книга Заговорщик, страница 52 – Александр Прозоров

— Рази они подпустят на абордаж-то? — вздохнул атаман. — Издалека ядрами садят. А вблизи еще и жребием вдарить успеют. Потопнем все…

— Не верю своим ушам, Саразман! — повернулся к атаману Андрей. — Казак — и вдруг смерти боится?

— Христианину тонуть не с руки, княже. Негожая смерть. Утопленников, знамо, не отпевают. И на кладбище к православным не кладут. Нехорошо.

— Раз так, — решил Зверев, — то и не станем. Тонуть, в смысле. Галеры тут всегда стоят, али наплывами?

— Завсегда, Андрей Васильевич. То есть, летом завсегда, как лед сойдет. Ныне уж, мыслю, уйдут. Встал ведь Дон-то. Теперь месяца два им опасаться нечего. Да и лиман скоро прихватит.

— А по льду в Крым пройти?

— Отсюда никак, княже. У гирла вода застынет, да дальше, в море, не замерзает вовсе. Ну, а до Перекопа идти… Там у крепости стража. По пути — кочевья. Во всех воины зимуют.

— Понял, понял, — кивнул Зверев. — Поехали обратно, коли так. Тут подумать надобно, наскоком этот орешек не расколоть. Подумать, посмотреть. По тому берегу походить, в устье. Авось, отгадка и сложится.

Этой зимой и Андрею, и атаману пришлось изрядно попутешествовать. Вернувшись в острог и узнав, что там нет кузнеца, князь помчался в Царицын — заказал у мастера, что работал при крепости, шесть десятков двушипных крюков по своему рисунку. Опосля, пользуясь окрепшим льдом, перешел Дон, спустился к устью и долго бродил по протокам среди зарослей тростника. Получалось, что большинство из них для прохода стругов годились — вот только распахнуть весла вширь можно было лишь на Мертвом Донце и еще в паре ериков, на остальных пришлось бы толкаться от дна. Вернувшись и отдохнув — если так можно было назвать шестидневный запой — Зверев снова поднялся в седло и вдоль волока помчался к кузнецу. Вернулся с заказом, поднял атамана в стремя, вместе с ним и десятком холопов, от греха переодетых в татар, отправился за Азов и две недели бродил по побережью, пока не нашел небольшой лесок за Бейсугским лиманом:

— Смотри, Саразман, как тебе это место?

— Плохое, княже. Болото кругом. Вон, все кустами заросло. А больше и нет ничего. Где снег ровный, там и вовсе, мыслю, топь. Комары тут и мухи летом, вусмерть загрызут.

— Вусмерть, не вусмерть, а обоз твои казаки сюда смогут провести? Летом как раз и нужен.

— Не получится, Андрей Васильевич. Татары кругом. Перехватят.

— А если на лошадях? Вьючный караван проведете?

— Коли без повозок тяжелых, то попробовать можно. Их, коли вдруг заметят, хоть вскачь можно пустить. Но ручаться не стану. Татары… Тревога поднимется — тут враз сотен пять соберется.

— Не соберется, — покачал головой князь. — Есть у меня предчувствие, что им будет не до того… Хорошее тут болото. От Азова не видно, с галер тоже. Вон, мыс какой выпирает. Со степи тоже. Верст десять густых кустов да топких плешей. Схрон в таких местах делать сподручно. Боюсь, его, родимого, строить и придется.

— Зачем он нам, княже, за полтораста верст от дома?

— Потом расскажу. Если «срастется». Прикину еще кое-какие мыслишки… Авось, и выйдет.

— Загадки у тебя все, княже, загадки…

— Боюсь сглазить. Место запомнил, атаман? Тогда возвращаемся.

Они скакали назад по степи, уже похожей на мелко заштрихованную бумагу. Каждое утро теплое весеннее солнышко пробивало в насте талые норки, которые постепенно сливались в полоски, и каждую ночь зима отбивала атаки, прихватывая землю. Но вновь приходил рассвет — и холод отступал, оседал вниз вместе со снежными сугробами. Март еще не перевалил за середину — а здесь, на юге, вовсю наступала весна. Скоро потекут настоящие ручьи, сольются в протоки, скатятся в реки — и разольется половодье. Время, когда мир превращается в острова, и в отрезанных от соседей, от друзей и от врагов крепостях остаются только два развлечения: пиво и вино.

При мысли об этом князю Сакульскому становилось жутковато.

Но все оказалось не так страшно. В веселый праздник первого апреля — о котором здесь, впрочем, никто еще не подозревал, — случилось знаменательное событие: в остроге закончилось хмельное. То есть — абсолютно, целиком и полностью. Все запасы оказались истощены. Если Андрей правильно понял порядок казачьей жизни, то это означало, что у них наступал «сухой закон» самое меньшее на полгода: до тех самых пор, пока вернувшиеся после набегов православные воины не съездят в ближайшие селения и не сменяют зипуны на свежесваренное пиво или южное яблочно-вишневое вино.

Казаки сделались серьезнее, начали проверять замки пищалей и запасы пороха, точить сабли и ножи, править топоры. Вытащили на свет божий упряжь и проверили все седла, ремешки, колечки и карабины. Церковь витязи посещали теперь не только на заутрене, но и на вечерне. Правда, к исповеди пока не подходили. Зверев тихо подозревал, что церковный кагор тоже был выпит — но мог и ошибаться.

— Скажи мне, Саразман, — перехватил он как-то атамана. — Вам ведь не первый год припасы на стругах сплавляют. А куда все лодки пропали? Их у вас уже за сотню накопиться должно!

— Насчет сотни не знаю, — почесал в затылке Рваное Ухо, — но с половину точно есть. У Громыславского омута их с два десятка будет. Они и рыбу ловят, и вверх по реке ходят. Еще несколько в других острогах по всякой нужде используются. У нас, княже, никакое добро долго не залеживается. Налетят татары — р-раз, и уже сгорело. Что за стенами, то уберегаем. Что снаружи — за год-два, на третий уж точно пропадет. Изведут ногайцы.

— У меня тут есть пятнадцать, — начал загибать пальцы Андрей, — еще два десятка на омуте, с десяток по другим острогам можно нагрести. Будем считать, сорок. Мало ли чего? Может, прохудились какие или нужны до зарезу. Двадцать-двадцать пять человек в струг посадить можно. Сорок умножить на двадцать пять — это же тысяча получается! А, атаман? Наберут донские казаки тысячу воинов?

Саразман замялся.

— Хорошо. У меня почти семь десятков своих бойцов. Хотя бы девять сотен соберешь?

— Восемь наберу точно, — без особой уверенности пообещал атаман. — Я же уж сказывал, восемь сотен у нас в походы набирается. Ну, может, чуть меньше…

— Восемь! — решительно отрезал Зверев. — Больше можно, меньше нельзя. Ты на сколько людей припасы получаешь? Вот отсюда и считай!

— Струги, люди… Куда ты плыть собрался, княже? Под азовкие пушки гибнуть поведешь, али к галерам?

— К галерам, — признался Андрей. — Кстати, беглые невольники не рассказывали, где на них пороховой погреб?

— Спереди под палубой, — буркнул Рваное Ухо. — От пушек недалеко и от воды зелье не сыреет. Стреляют споро, за полверсты дерево могут снести.

— Да не бойся ты, Саразман. Умирать не придется. Управимся мы с галерами, ничего они нам не сделают. Я с вами пойду. А мне в мир иной еще ох как рано!

— Как же с ними управишься? Даже не подойдешь!