Книга Наблюдения, или Любые приказы госпожи, страница 102 – Джейн Харрис

В ушах у меня застучало. Я тихонько прошла через холл и заглянула в гостиную. Вот любимое кресло миссус. Мне вдруг представилось, что она сидит в нем с шитьем, а при моем появлении подымает глаза и улыбается. «Бесси! — восклицает она. — Где тебя носило?» Или «Бесси! О чем ты вообще думаешь?»

Но миссус там не было. И подушка, обычно лежавшая на сиденье кресла, валялась на полу в углу комнаты, словно швырнутая туда в гневе. Рядом с ней я увидела опрокинутый подсвечник, а в камине осколки стекла. Мне пришло в голову, что в дом — если он уже несколько дней как покинут — мог проникнуть незваный гость. Или незваные гости. Может статься, они и сейчас здесь.

Но едва эта мысль мелькнула в моем уме, как я услышала какой-то звук. Очень похожий на скрип кресла и донесшийся из кабинета. У меня сперло дыхание. Я повернулась и на трясущихся ногах пошла через холл. Я старалась ступать тихо, но половицы были липкие, и при каждом шаге подошвы моих босых ног отлипали от них с резким звуком, слышным по всему дому. Дверь кабинета была приоткрыта. Я осторожно толкнула ее ладонью, и она медленно, бесшумно распахнулась. Вот на стене карта округа, на которой я смотрела железные дороги. Вот на столе, рядом с пустой бутылкой из-под виски, мое письмо к господину Джеймсу, развернутое. А вот и сам господин Джеймс, лежит навзничь на диване, прикрыв лицо согнутой рукой. Он без башмаков. Носки на нем грязные, одежда в беспорядке. Возле дивана стоит стакан виски и другая бутылка, почти полная. В комнате страшный развал, на полу валяются грязные тарелки и стаканы, повсюду раскидана одежда.

Пока я смотрела на него, господин Джеймс протяжно вздохнул и убрал руку с лица, но его глаза оставались закрытыми, словно он смотрел внутрь себя, на свои мысли — мысли безрадостные, судя по страдальческому выражению лица. Он пошарил рукой в поисках стакана виски, но не нашел. Тогда господин Джеймс открыл глаза, а я стояла на таком месте, что он уперся взглядом прямо в меня.

— О, Бесси, заходи пожалуйста.

У меня сердце защемило от жалости: такой он несчастный-разнесчастный, а вот ведь старается говорить приветливо. Он слабо улыбнулся мне, когда я шагнула вперед.

— Сэр, здоровы ли вы? Где миссус? — спросила я.

Господин Джеймс глубоко вздохнул, словно собираясь ответить, но поперхнулся и сильно закашлялся. Господи Исусе, такой дикий кашель на него напал, аж страшно. Он сел и отхлебнул несколько глотков виски из стакана, одновременно указывая мне на кресло у камина. Я села и стала ждать. Наконец приступ кашля закончился. Господин Джеймс отнял от губ трясущиеся пальцы и оперся локтем о колено.

— Сама видишь, — промолвил он, — со здоровьем у меня неважно. Что же касается твоей госпожи… — Он поджал губы. — Здесь никто не виноват, разве только я. — Он подпер ладонью лоб и опять закашлялся.

Его слова не на шутку встревожили меня.

— В чем дело, сэр? Что стряслось? Вы нашли миссус?

— Да, нашли. На самом деле она была здесь. Должно быть вернулась домой после того как… — Лицо у него снова страдальчески исказилось. Он взглянул на меня. — Она напала на преподобного Гренна, знаешь ли.

— Да сэр, я же была здесь, когда вы с Гектором воротились из деревни. А потом помогала искать миссус, там в лесу.

— Ах да, действительно. Так вот, она вернулась сюда после… э-э… происшествия с преподобным. А между тем на железнодорожной колее нашли тело. Думали это она, но это оказалась не она, а просто какая-то женщина, не из здешних. — Слегка просветлев лицом, он вскинул глаза на меня. — О… ты ведь там тоже была, теперь припоминаю.

— Да сэр.

— Во всяком случае Арабелла вернулась домой и поднялась к себе — не знаю, в каком часу. Никто не видел, как она пришла, но Мюриэл обнаружила ее около шести вечера, когда заглянула к ней в комнату. Она лежала на кровати.

Господин Джеймс умолк и на секунду словно забылся. У меня внутри все похолодело от ужаса.

— Мертвая, сэр? — прошептала я.

Он удивленно приподнял брови.

— Вовсе нет. Она спокойно листала книгу. С ней все в порядке, Бесси. То есть по крайней мере она жива. Но нам пришлось… — Он осекся и поднес руку ко лбу. — Арабеллу поместили в лечебницу для душевнобольных.

Слова эти вонзились в мое сердце как острый нож. Я молча смотрела на хозяина. Не в силах отвести взгляд. Не в силах моргнуть. Не в силах пошевелиться или заговорить.

— Похоже преподобный Гренн снесся с местным прокурором и… коротко говоря, кузен Макгрегор-Робертсона любезно предоставил Арабелле палату в своем учреждении. Полагаю мне следовало принять подобные меры раньше. Но я все надеялся, что нам удастся излечить ее своими силами. Я ошибался.

Моя миссус! Моя бедная миссус — в сумасшедшем доме!

— Я ошибался в этом отношении, как ошибался во многих других. — Он в упор взглянул на меня. — Я не уделял твоей госпоже должного внимания, Бесси. Когда мне следовало находиться рядом с ней, я… болтался бог знает где. — Он издал глухой смешок, тотчас перешедший в очередной приступ кашля.

Моя миссус в сумасшедшем доме — с душевнобольными!

Господин Джеймс наконец унял кашель и заговорил дальше:

— Кому следовало заниматься политикой, так это Арабелле. Она гораздо лучше меня ладила с людьми. Они всегда питали приязнь и расположение к ней, не ко мне. Мое же участие в людях всегда было… натужным что ли. Неискренним. — Он горестно уставился в пол. — Нам надо было поселиться в Глазго. Там Арабелле жилось бы намного лучше. Но я имел виды на место в парламенте от нашего округа и считал, что мне выгоднее находиться здесь. — Он поднял голову и встретился со мной взглядом. В глазах у него стояли слезы, на лице отражались гнев и горечь. Но сердился он на себя, не на меня.

— Излишне говорить, что теперь о моем участии в выборах не может идти и речи. Преподобный Гренн позаботится об этом. — Его губы скривились. — Никогда еще человек, получивший столь обширные повреждения головы, не был так собой доволен. — Он осекся, словно вспомнив, что перед ним сижу я и что я всего лишь служанка. — Вряд ли тебе интересно все это, Бесси. Прошу прощения.

— Продолжайте, сэр.

Господин Джеймс на мгновение задумался.

— Пока тебе сопутствует успех, все вокруг ищут твоей дружбы. Но как только беда стучится в дверь, все связи и знакомства вылетают в окно. Ни весточки не получил я от Дункана Гренна, члена парламента. — (Впервые на моей памяти он произнес эти слова с издевкой.) — Ни единой весточки. Хотя он не может не знать о моем положении. Он сбежал в Эдинбург сразу, едва лишь нашел благовидный предлог покинуть братнин дом — и наверняка благодарил Бога, что не успел сойтись с нами теснее, чем сошелся. Полагаю, Дункан Гренн воспылал нежным чувством к Арабелле, а она возьми да окажись не в своем уме. Наверное он чувствует себя обманутым. Что же до всех остальных… — Господин Джеймс беспомощно махнул рукой, каковой жест заставлял предположить, что никто не ринулся к нему со всех ног, чтобы оказать поддержку или выразить сочувствие.