Книга Дочь Роксоланы. Наследие любви, страница 44 – Наталья Павлищева

Михримах догадалась что именно в маленьком свертке, но вопросов задавать не стала. Похоронили Роксолану-Хуррем как мусульманку. Бог един, только пророки у него разные…

Султан сам твердил, что траур положено соблюдать три дня, потом жизнь должна продолжаться. Но отрешиться от мыслей и тоски по ушедшей любимой не мог не только три дня, но все оставшиеся в его жизни годы – восемь лет. Потому и отдала ему письма Михримах, потому он сам дал дочери почитать сохраненные письма ее матери.

История любви этой необычной пары – Повелителя огромной империи, Тени Аллаха на Земле, Халифа всех правоверных и простой девушки, ставшей из рабыни единственной женой всемогущего султана и его главной женщиной, способна научить многому. Но не меньше учит его верность ее памяти в течение следующих долгих тоскливых лет.

Он не умер, не стал развалиной, правил, карал и миловал, брал на ложе женщин, даже казнил Гульфем, якобы посмевшую отказать Повелителю в своей любви, а в действительности попросту сознавшуюся в том, что знала об обмане Каролины и получила за него большие деньги.

Но и казнь Гульфем с ее предательством была забыта, а вот Хуррем нет.

«…Но если и в раю тебя не будет – не надо рая…»

Не к кому прийти посоветоваться, не к кому обратиться за помощью. Хуррем Султан больше не было, а Хюмашах и сама норовила прижаться к материнскому плечу. Ей было о чем переживать, возлюбленный принцессы не слал весточки, словно сквозь землю провалился.

Через три дня после смерти матери Сулейман позвал к себе дочь.

– Михримах, теперь ты отвечаешь за гарем – и тот, что здесь, в Топкапы, и за Старый дворец. У Хуррем как-то получалось соблюдать порядок, не знаю уж как. Следи и ты, ладно?

– Как прикажете, Повелитель.

– Когда мы одни, зови меня отцом. Так человечней.

– Да, отец.

– Аббас-ага просит освободить его. Возьмешь своего евнуха?

– Да, я возьму Касима-агу, он толковый.

– Хорошо, иди.

Возможно, вот эти вдруг навалившиеся хлопоты, постоянная занятость и в гареме, и в Фонде помогли Михримах не выть от горя, по себе чувствуя, что работа не дает тосковать; она попросила Хюмашах помочь. Девушка оказалась толковой (при таких-то родителях!), быстро разобралась со множеством вопросов, взяла на себя ответственность за некоторые дела. Главное – у Михримах была возможность избегать ее вопросительного взгляда.

Это очень трудно – знать, что возлюбленный дочери казнен, и делать вид, что не подозреваешь об этом.

В Фонде по-прежнему помогал Рустем, он освободил Михримах от части хлопот, связанных со строительством и разъездами, делал большие пожертвования, если чувствовал, что собранных женой денег не хватает.

Многие бывшие жертвовательницы, почуяв, что давления султанши Хуррем больше нет, поспешили увильнуть, не желая больше тратить деньги.

– Рустем, у нас снова не хватит на строительство…

– Я внесу недостающую сумму, – успокоил муж.

– Нет, так не годится, скоро Фонд станет твоим личным, а не общим. Я соберу жен пашей, пусть раскошелятся.

– Не время устраивать праздники, Михримах. Как-то нехорошо.

– Траур закончился, но я не собираюсь устраивать праздник, наоборот, соберу всех, кто раньше щедро жертвовал, чтобы рассказать, что построено на их деньги, о чем еще мечтала, но что не успела сделать Хуррем Султан. Помоги мне организовать поездку женщин по Стамбулу.

– Какую поездку?

– Я хочу провезти их, чтобы увидели все сами.

Через несколько дней Стамбул наблюдал странное шествие: множество дорогих карет ехали гуськом мимо имарета Хасеки Хуррем, легкие занавески приоткрывались, оттуда выглядывали любопытные глаза, рассматривали здания мечети и медресе, больницу, фонтаны… Потом вереница закутанных в множество тканей женщин также гуськом, благоухая самыми разными ароматами, прошла в школу для девочек, дом призрения, снова вернулась в свои кареты…

Михримах, показав женам пашей имарет своей матери, пригласила всех во дворец на посиделки. Множество лакомств, тихая музыка, журчание фонтанов… и спокойный голос султанши:

– Хасеки Хуррем больше нет с нами, но ее дела остались. Вы видели то, что построено по воле моей матери и благодаря вашим пожертвованиям в том числе. Я надеюсь, что начинание Хасеки Хуррем не пропадет. Бедным и просто тем, кому нужна наша помощь, в Стамбуле немало. Продолжим дело Хасеки Хуррем, чтобы она радовалась, наблюдая за нами из своей дали.

Михримах сняла массивный браслет и положила на большой поднос.

Увиденное впечатлило женщин, призыв султанши был услышан, на поднос одна за другой следовали драгоценности, каждая из которых стоила небольшого состояния.

– Благодарю вас от имени моей матери, от имени всех, кому будет оказана помощь на эти пожертвования, и от своего имени. Сегодня ювелир Бедестана Кадим-ага оценит все это и назовет сумму, которую готов выплатить. Я всем сообщу, за какое украшение сколько предлагают и сколько выйдет за все. Но если для кого-то отданное украшение почему-либо важно, вы сможете выкупить его за ту цену, которую назовет Кадим-ага. Думаю, это будет справедливо.

Многим женщинам понравилось такое предложение. Они отдавали драгоценности, повинуясь порыву, но вовсе не желали, чтобы красивые вещицы попали в руки других.

– Я готова сразу выкупить свое колье за цену большую, чем заплатила за него при покупке, – объявила жена второго визиря Надине Ханум.

Михримах улыбнулась:

– Хорошо, так и будет. Завтра можно будет забрать все, что пожелаете.

– Только сначала свое! Чтобы не взяли чужое.

– Непременно.

На следующий день вместо украшений поднос был завален золотыми монетами, причем в количестве, куда большем, чем стоили украшения. Женщины, щеголяя друг перед дружкой, щедро выкупали собственные браслеты, колье и перстни.

Рустем, узнав, какую сумму выручила хитрая Михримах, смеялся:

– Просто так тебе не вытрясти бы из них столько денег.

– Рустем, они выкупили и мой браслет с рубинами; помнишь, ты купил в Бедестане у Кадима-аги? На полученные за него деньги можно купить десяток таких браслетов. Знаешь, я буду покупать красивые вещицы у Кадима-аги и продавать их женам пашей по принципу: кто больше заплатит.

Султан, узнав о хитрости дочери, тоже смеялся:

– Михримах, вы с Рустемом хорошая пара. Тот умеет делать деньги из воздуха, ты тоже. Ты знаешь, что твой муж – самый богатый человек после самого султана?

– Конечно! – пожала плечами Михримах. – Разве вы выдали бы меня замуж за глупого транжиру?

– Я тоже внесу свой вклад – дам украшения, которые не завершил когда-то, пусть ваш Кадим-ага завершит работу.