Книга Чеслав. Ловец тени, страница 71 – Валентин Тарасов

Но что мог ответить Чеслав? Он лишь слабо улыбнулся, боясь, что Благ увидит в его глазах пугающее предсказа­ние смерти. И неожиданно отрок, очевидно, поддавшись его посылу, ответил тоже слабой и какой-то растерянной улыбкой. И от этой улыбки, и от осознания своего бесси­лия противостоять неизбежности, Чеславу захотелось за­кричать, завыть волком... Но он лишь кивал и кивал, улы­баясь закаменевшей на губах то ли улыбкой, а то ли уже гримасой раненому пареньку, склонившись над ним так, чтобы струи дождя не попадали на лицо.

— Для него Великие... дороже всего... Любого смерт­ного. .. — внезапно торопливо зашептал Благ.

Отрок попытался сказать еще что-то, но вместо слов из его горла вырвалось лишь клокотание, а после обильно хлынула кровь. Он силился сделать еще несколько глот­ков воздуха, но ему это уже не удалось. Тело его конвуль­сивно задергалось, после резко выгнулось дугой, и Благ затих, глядя широко открытыми глазами на невидимый теперь для него мир...

Дождь почти прекратился, когда Чеслав вошел в ворота го­родища. А когда приблизился к белому камню, прибежищу духа-покровителя их селения, то из-за воровато убегающих туч уже выглянуло дневное светило и заиграло, засверкало в задержавшихся на листьях, траве, бревнах, камнях и дру­гих местах каплях всеми цветами радуги. А сама огромная красавица дуга опоясала небо, словно подвязав празднич­ным плетеным кушаком. Ох и свежо, и нарядно смотрелось умытое дождем селение! Куда и делась неистовая мутная стихия, что бушевала в округе еще совсем недавно?

Однако совсем не празднично, а черно и тоскливо было на душе у молодого охотника, вернувшегося в городище. Сделав несколько последних тяжелых шагов к священно­му камню, он опустил у его подножия свою ношу — без­дыханное тело отрока Блага. А опустив и поправив на лице погибшего упавшую на глаза прядь волос, выпрямился и только теперь заметил, как со всех сторон селения стал стекаться люд, заприметивший его необычное появление.

Соплеменники подходили кто по одному, а кто и семья­ми и, остановившись у распростертого тела отрока, молча смотрели то на бездыханного, с торчащей из горла стрелой Блага, то на застывшего возле него Чеслава. Они пока едва ли понимали, что произошло с мальчишкой, отчего и кем он пронзен стрелой, но все ясно осознавали — в их селе­ние снова пришла смерть. И, придавленные этой тяжестью, не спешили выяснять причину его гибели, отдавая тем са­мым должное почтение погибшему, да и самой смерти, и выражая свою молчаливую скорбь его памяти.

Подошедший чуть позже других Сбыслав на правах главы городища первым нарушил скорбное молчание:

— Суровы последнее время к нам Великие... Ой как су­ровы! И чем мы их прогневили, что так карают? — А по­сле, тяжело вздохнув и переведя взгляд на младшего роди­ча, спросил: — Чеслав, тебе ведомо, что сталось с отроком?

Чеслав, до того безучастный к вниманию сбежавшего­ся люда, наконец-то пошевелился и молча кивнул. А по­том, понимая, что от него ждут большего, добавил:

— В лесу во время бури кто-то стрелой его... — И, пред­видя следующий вопрос, продолжил: — Не знаю кто...

Народ зашептался, зашевелился, взбудораженный сло­вами молодого мужа.

— А ты, мля-мля-мля... как его нашел-то в лесу? — про­бился сквозь толпу дед Божко.

— Там, где бурелом прошелся, он был... А я... случаем забрел... — передумав в последний момент, не стал гово­рить правду Чеслав.

— Это чего же он там делал-то, мля-мля? — подставил дед ухо, чтобы лучше расслышать.

— Про то теперь только духи знают... Да, может, тот, кто жизни его лишил, — ответил Чеслав и скользнул взглядом по толпе соплеменников. А после дядьке Сбыславу прошептал тихо, так, чтобы не слышали осталь­ные: — Я рядом был, когда его стрела настигла. Прятался он от кого-то.

— А ты? — тоже тихо спросил дядька.

— Искал его... Мне разузнать у него кое о чем надо бы­ло. Он, кажется, знал, кто смерти у нас, что зерно по вес­не, сеет. Да сказать про то мне не успел — стрела горло прошила...

Дед Божко, присев к телу отрока, хоть и подслеповаты­ми глазами, но очень внимательно осмотрел стрелу, а по­сле, крякнув, поднялся и с легкой растерянностью сооб­щил собравшемуся люду:

— Стрела-то нашенская!

Тут уж люд утратил всякую сдержанность, и над тол­пой повис многоголосый возмущенный ропот:

— Нашенская?! Из своих кто-то?! Не может быть! Что же это за напасть такая?! За что мальчишку-то? Изверг какой-то! Найти его! Изловить!

— Да кто ж тот душегуб, что моими руками сделанны­ми наконечниками своих же разит?! — перекрывал всех зычный голос кузнеца Тихомира.

Подождав, пока народ выговорится и немного поутих­нет, Сбыслав уверенно, чтобы ни у кого не возникло и те­ни сомнения, пообещал:

— Убийцу Блага искать будем, а найдем — пощады пусть не ждет.

А после глава селения распорядился усилить охрану городища, предпринять другие предосторожности, да и округу прочесать ватагами. Только и Чеслав, и сам Сбы­слав понимали, что толку от этого теперь будет мало. Ведь убийца среди них кроется. И следов видимых, как пока­зали поиски молодого мужа, не оставляет.

— В меня ведь тоже стреляли, — все так же тихо сооб­щил родичу Чеслав, когда дядька, закончив разговор с му­жами племени, подошел к нему.

Сбыслав посмотрел на него долгим, озабоченным, исполненным тревоги взглядом и убедительно посо­ветовал:

— А тебе, Чеслав, из городища лучше не выходить по­ка что. Не хватало нам еще одной смерти наглой! Отец твой покоя мне не даст даже из небытия — селения пред­ков, если я тебя не сберегу, кровь нашу.

Чеслав ничего не ответил на эти предостережения, лишь молча кивнул и пошел в сторону своего жилища. И были у него на то неопределенное молчание, а скорее внутреннее несогласие с доводами старшего родича, свои причины и соображения. Но делиться ими он не стал, по­лагаясь на задуманную рискованную затею, что уже за­родилась в его голове.

Для начала он решил поискать Кудряша, с которым они расстались возле бурелома, так как среди собравшихся соплеменников его видно не было. Погоня за Благом и бу­ря разлучили их, и теперь Чеслав опасался, не случилось ли с другом чего лихого.

Внимательно высматривая товарища по дороге, а то и спрашивая о нем встречный люд, он наконец добрался до своего обиталища, а не обнаружив кудрявую потерю и возле дома, бросился в хату. Но и там Кудряша не ока­залось. Не видать было и Болеславы.

С утра не имея и крошки во рту, Чеслав схватил краю­ху хлеба и, жадно жуя на ходу, хотел уже выйти из дома, когда навстречу ему, едва вписавшись в дверной проем — так спешил! — влетел Кудряш.

Завидев жующего Чеслава, он, едва не задохнувшись, то ли с радостью, то ли с обидой выпалил:

— Чеславка, да где ж ты запропал, кикимора тебя сло­пай?! Я ж обыскался тебя среди коряг тех непролазных! Уже не знал, что и помыслить!