Онлайн книга «Княжна Тараканова. Жизнь за императрицу»
|
– Ты что это?! – воскликнул он. Парень жестко усмехнулся. – Даже похож! – прошептал удовлетворенно. Сергей ничего не понимал, но ощутил вдруг, что вот она, настоящая опасность – смертельная. Ему захотелось жутко закричать и броситься бежать, куда глаза глядят. Он не боялся смерти – он боялся боли в мужицких глазах, боялся того, чего не понимал. Парень вдруг с размаха бросил свечу на землю. Огонь потух, все вокруг померкло, и резкий переход к темноте еще сильнее подействовал на расстроенные нервы Ошерова. Только последним усилием воли, благодаря природному упрямству, он заставил себя остаться на месте. А парень тем временем возвышался над ним, как судия, имеющий право карать и миловать. – Что, ваше благородие, – насмешливо прозвучал его молодой чистый голос. – Потолкуем? Сергей покачал головой. – Не о чем нам толковать. – Будто бы? А може, и так, и впрямь нечего. Кабы атаман наш не помыслил, что ты лазутчик из города посланный… Говори живо, не тяни, куда и зачем путь держал! Сергея словно прорвало. – Я вам, сволочам, ответ давать не намерен! Вы с царьком вашим самозванным, вором Емелькой, с женщинами да девочками воюете, никого не жалеете. И чего ради! Дабы всласть барским добром поживиться… Он ждал нового удара в лицо, но парень странно молчал, глядел на Ошерова в упор, не отрываясь, и даже в темноте Сергей почувствовал, что взгляд его пронзителен и страшен. – Тебе ли, барское отродье, – прошипел тот наконец, – нас поносить?! С девочками, говоришь, воюем? Так слушай: была у меня невеста, Аксютка, красоты писаной. Любили мы с ней друг дружку, уже и сладилась все, свадьбы ждали, когда мясоед подойдет. А тут, как пост был уж на исходе, заявился из стольного города, из полка, барин молодой, принесла его нечистая! Всем с тобой схож, тож охфицер, и в кудрях черных, и лицо сухое. Ну, и углядел мою Аксютку. Не знаю, как уж он там к ней подлаживался, только добром она к нему не пошла. Велел силой привести. Она вышла поутру за водой, скрутили ее у колодца, доставили… А потом… бабы видели, как выбежала, обезумевшая совсем, с лицом страшным… А вскоре нашли ее в сарае, из петли вынули… – он замолчал. Сергей, содрогнувшись, понял, что это конец, что объяснять что-то, спорить с полубезумным мальчишкой смысла нет. И словно в подтверждение этого парень произнес, в ярости ударив кулаком по столу: – Не добрался я до него тогда! Ну, ничего, теперь ты мне заместо него ответишь… Из глубин памяти вдруг выплыли давние слова Григория Орлова: «Подойдет такая минутка, захочешь взмолиться, да вдруг не сумеешь…» «Господи, помоги!!!» Он попытался было обороняться здоровой левой рукой, но силы были на исходе, противник скоро перехватил его руку и заломил за спину. – Так, ваше благородие, кто подослал тебя, говори! Сергей не отвечал. Мальчишка, сильный, ловкий, повалил его на стол лицом вниз и принялся выкручивать левую руку, Сергей молча кусал губы, но от дикой боли непрошеные слезы невольно струились из глаз. – Мишка, дай-ка нагайку! – Да ты, Ваньк, того… – начал было один из мужиков. – Кто заступиться посмеет, – задыхаясь, выкрикнул Ванька, – прибью! Ударив Сергея два раза по шее, он схватил его и бросил на пол. Ошеров вскинулся было, но эта попытка сопротивляться оказалась последней, и он вновь, опрокинутый, распростерся на полу. «Где мои силы? Кончено, все кончено», – думал Сергей, вздрагивая под жестокими ударами и кусая губы, чтобы не стонать. Он почти терял сознание. Неожиданно мужичок, уже заступавшийся за Сергея, вырвал у Ваньки нагайку: – Ты убьешь его, башка пустая, а разе енерал велел? – Прочь ступай, я сам… – Ну, поостынь, вишь, молчит, дела не говорит. Даром уложишь, не похвалит Ермил Тимофеевич. Глянь, он уж сомлел. – Верно, – лениво подтвердил рыжий. Остальным, давно уже пьяным, дела не было ни до чего. Ванька, вдруг остывший, обмякший, в последний раз злобно пнул Сергея в бок носком сапога и отчаянно махнул рукой. – Делай что хошь, Микола… Всех можно их, сволочей, перебить, а Аксютку уж не вернешь. – В сарай снеси его, Микола, и там пущай полежит до завтрева, – сказал, зевнув, рыжий. – А там поглядим… * * * В глухой час поздней ночи дверь сарая, где был брошен Сергей, со скрипом растворилась. Ошеров лежал лицом вниз, лунный свет, прорвавшийся сквозь сеть облаков, пролившийся в приоткрытую дверь, высветил перед посетителем его неподвижную фигуру. Посетителем оказался маленький мужичок Микола. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он принялся тихохонько тормошить Ошерова. – Очнитесь, ваше высокоблагородие! Сергей Александрович, батюшка, живы ли вы? Сергей со стоном приподнялся, тупо уставился на непонятную в сумраке фигуру. – Не признали? Я холоп ваш, Микола, сын Андреев. Ну, вестимо, батюшка, где вам меня упомнить… Сергей потер лоб. Каждое движенье причиняло ему боль. – Ничего не понимаю… Ты – холоп мой? – Так, батюшка. Сергей вдруг схватил его за горло, но Микола быстро, хотя и аккуратно, отстранил от себя руки своего вконец обессилевшего господина. – Чего ж это вы? – моргал он глазами. – Чего ж вы, барин? Сергей вдруг тяжело расплакался. – Что ж это вы сделали, звери, за что матушку мою с Анюточкой погубили? – простонал он. – Ничего от них, кроме добра, вы не видели! – Грех большой, ваше высокоблагородие, только никто ж того не хотел. Мне и неведомо, как дом загорелся… Ох, одни головешки остались! Помню, пришли Ермиловы ребята, наши с ними столковались быстрехонько. Ермилко бумагу читал… Там все про государя Петра Федоровича было описано, и что он нам, мужикам, жалует волю вольную. – Скоты, какой государь! У нас Екатерина царица. – Катерина-то, оно так… да… Катерина… – Микола пожевал губами и произнес с какой-то особой даже нежностью. – А все одно он наш, государь-батюшка… Наш царь… Мужицкий. Молчание. – Пришел зачем? – наконец отрывисто бросил Сергей. – Да как же, батюшка, не оставлять же мне вас, господина мово природного, Ермиловым ребятам на расправу? – Пожалел! – усмехнулся Сергей. – Лучше б мать мою спас! – Сергей Александрович, да кабы знал, кабы мог… А вам-то… Вам почто пропадать? Завтра ж с зорькой вновь за вас примутся, насмерть запытают! Верит Ермила Тимофеевич, что ты, батюшка, от врагов к нам прислан. – Да плевал я на вас и Ермилу вашего окаянного! – закричал Ошеров. – Так не говорите, ваше высокоблагородие. Я вот вам винца принес глотнуть, да хлебца в дорогу. Вот и конь за дверью ждет. Да города-то недалеко. Выдюжите? |