Онлайн книга «Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна Д'Арк»»
|
– Не-ет! Далече еще, у сухой березы, – и помолчав, добавил: – Чавой-то торопятся, наметом идут! Содеялось никак что… – Не каркай не до времени, беду накличешь! Узнаем, – заключил Федор, и все, разом замолчав, настороженно стали всматриваться в пущу, откуда должны были показаться товарищи. Вскоре на поляну на черномастом взмыленном жеребце выскочил всадник. По черному запыленному лицу его, оставляя грязные борозды, стекал пот. – Поляк где? – закричал он, придерживая коня. – В большом шалаше. Содеялось что? – Содеялось, – кинув поводья, ответил мужик. – Трясця тебя бери, что таишься? – Узнаете еще, – отмахнулся он и побежал к большому, крытому лапником и бычьими шкурами шалашу. Вскоре один за другим, сдерживая коней, на поляну выехали десятка два всадников. Кони тяжело храпели, роняя на траву хлопья пены. – Где атаман? Федор где? – И Цыбы нет. – И Корявого тож нет, – заметил кто-то. Всадники тяжело сползали с коней, падая на руки ожидавших товарищей. Тут же предлагалось вино, вода, с кого-то снимали грязную изорванную одежду, у некоторых виднелись черные, набухшие от крови повязки. Раненых осторожно отводили в тень деревьев, обмывали раны, перевязывали. Все это делалось молча, лишь сдерживаемые стоны раненых да храпы загнанных лошадей нарушали тишину. – А это что за чучело базарное? – воскликнул один из гулящих. Только сейчас все обратили внимание на монахиню, стоявшую подле завалившегося на бок жеребца. Ее плечи сотрясались от сдерживаемого рыдания. Конь уже не храпел, а только изредка подрагивал тонкими ногами, околевая, да из огромного карего яблока-глаза сверкающей струйкой сбегала слеза. – На дороге старицу взяли. – А почто с собой приволокли? – Кривой велел, чтоб стрельцов не навела, – пояснил кто-то нехотя. – Ты что, брат? Стрельцы-то откель здесь? – Идут стрельцы и рейтары тож, – ответил все тот же усталый голос. – Щеличев ведет. Воцарилось тревожное молчание. – Братья, чего нам с бабой возиться, – подскочил к монахине один из разбойных. – Подвесить ее за ноги, да и делов-то, – и мужики дружно захохотали. – Я вам подвешу, коблы! – расталкивая сгрудившихся вокруг монахини толпу гулящих, вмешалась Иринка. – Никак Алёна? Откель ты здесь? – Так они знакомцы? – Ну, дела-а, – и, посмеиваясь в бороды, мужики стали расходиться. – Сядь, отдохни. В лице ни кровинушки. У, ироды! – потрясая кулаком в сторону гулящих, горячилась Иринка. – Совсем бабу спужали! Алёна села, прислонилась спиной к дереву. Иринка же, вдруг заторопившись и сказав: «Я сейчас», исчезла. Алёна понемногу успокаивалась. Не такими уж и страшными казались ей эти бородатые, угрюмые мужики, обвешанные оружием, пропахшие дымом костра и пороха. Одних она уже знала: вон Кривой – он и вправду одноглазый, место второго глаза прикрывает черная кожаная полоска, из-под которой наискось пролег багровый шрам. Он у них за главного. Это Кривой приказал взять Алёну с собой; а вот Аслан – красавец мордвин, стройный, гибкий, как змея, глаза у него черные, жгучие; вон Андрей-весельчак и гуляка – этого она запомнила еще со вчерашнего вечера, когда встретила в лесу гулящих, и того тучного монаха она тож признала. На середину поляны вышли двое. Одного Алёна видела раньше, а вот второй был обличьем нов. Высокий, голубоглазый, лет тридцати пяти. Светлые вьющиеся волосы его в беспорядке падали на высокий лоб, и когда он резким движением головы отбрасывал их назад, они дикими волнами обвивали голову, медленно сползая. Одет он был в голубой легкий кафтан, отделанный каменьями и подпоясанный широким, украшенным золотыми бляхами, поясом, на ногах узором тисненые чедыги на высоком каблуке. – Поляк! Поляк идет! – послышалось со всех сторон, и гулящие начали стекаться на середину поляны. – Братья! – раздался чистый звонкий голос. – Горе пришло непрошено. Сгинули четверо наших товарищей, атаман схвачен краснополыми, а с ним Цыба да Степан Заика. Идут по наши головы стрельцы да рейтары, все конны и вельми оружны. Они уже у Черного урочища. Ведет их наш давний ворог – воевода темниковский, а с ним, пся крев, змея подколодная, перевертень – Илюшка Пивовар. Гулящие зашумели, потрясая оружием. – Веди на боярина! Посечем краснополых. Поляк поднял руку, все замолчали. – Товарищей своих на дыбу не дадим, вызволим, но и на стрельцов не пойдем, много их. Так что уходим, братья. Добро с собой не брать, обуза то. Живы будем, поболе добудем. На коней, братья! – с жаром закончил он. – Аслан! – позвал Поляк молодца. – Ты вот что, Романа и Илью зови, дело есть. – Понял, – сверкнул глазами Аслан. – Мал, мал стрелы метать надо? – Там видно будет, – бросил Поляк и, резко повернувшись на каблуках, пошел к шалашу. К Алёне, все так же обессиленно сидевшей под деревом, подошла Иринка. На этот раз она была не одна, рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял широкоплечий молодец. – Это Мотя, – выставив парня впереди и спрятавшись за него, сказала Иринка. Улыбнувшись, Алёна похвалила: – Хороший выбор. И пригож, и силой Бог не обидел. Совет вам да любовь. – Чего, медведь, зубы-то кажешь, я еще не согласилась, – вывернулась из спины молодца Иринка. – Вот как бросишь гулящих, тогда и посмотрим. Стукнув кулачком в широкую молодецкую грудь, она добавила: – Нечего зенки на женку пялить. Веди коней, не то дружки твои ждать не будут, да и Поляк ноня вельми сердит. – А кто он, Поляк-то? – спросила Алёна как бы невзначай. – Кто, не ведаю, но головы ему не сносить, горяч больно. А голову жаль, базенькая. Женкам любо на него смотреть, да не только смотреть… Но вишь ли, не охоч он до них. Глазами Алёна отыскала в толпе суетящихся в сборах гулящих высокую статную фигуру в легком голубом кафтане. Иринка заметила это и, сверкнув озорно глазами, спросила: – Никак по нраву пришелся? – О чем ты? – вдруг смутилась Алёна. – Знаю, знаю, – и, подражая попу Савве, она, смешно надувая щеки и подняв вверх указательный палец, назидательно пробасила: – Грех то великий, о земном помышлять. Яко за грех тот и Ева из райского жилища низвержена была. Старица с Иринкой подошли к лошадям. Тонконогий ладный жеребец заржал, скаля зубы и тряся головой, как бы приветствуя свою хозяйку. Иринка легко вскочила в седло и, сдерживая заплясавшего жеребца, приказала Матвею: – Сестру Алёну в Арзамас отвезешь. |