Книга Угрюмое гостеприимство Петербурга, страница 25 – Степан Суздальцев

— Quittez-vous moi déjа? [52]

— Oui, ma chère. Je dois aller. [53]

— Так скоро?

— Государственные дела не терпят отлагательств, — сказал граф и покинул спальню.

Ровно в десять Александр Христофорович был в кабинете государя.

— Александр Христофорович, точны как часы! — воскликнул император.

— Точность — одно из главных качеств на моей должности, — ответил граф.

— Похвально, Александр Христофорович, похвально. Жаль, что не все так точны, как вы. Никак не могу заставить министров являться вовремя на заседания. И все прикрываются делами государственной важности. Я теперь избрал новую тактику. Прихожу на заседание и жду всех, кто опаздывает, но не более десяти минут. Хотя, справедливости ради, никто не позволяет себе задерживать меня больше.

— Вы слишком мягки к ним, ваше величество.

— Разве? — удивился император. — А меня, напротив, все ругают за чрезмерную строгость. Но впрочем, не важно. Как чувствует себя Варвара Аркадьевна?

— Благодарю, ваше величество, весьма сносно, — невозмутимо произнес граф.

— Вы догадываетесь, зачем я пригласил вас сегодня к себе, Александр Христофорович?

— Отнюдь, ваше величество.

— А тот факт, что я осведомлен о ваших любовных похождениях, вас не удивляет?

— Государь должен ведать обо всем, что творится в его государстве, — по-прежнему невозмутимо отозвался граф.

— И все же я нахожу недопустимым, что сплетни о начальнике Третьего отделения моей собственной канцелярии и командующем главной моей квартирой расползлись по всему дворцу.

— Сплетни — это неотъемлемая часть придворной жизни, — заметил граф.

— Александр Христофорович, но такие сплетни! Волочитесь за придворными юбками безо всякого стеснения и даже не пытаетесь скрывать свои связи.

— Моя задача — раскрывать, а не скрывать.

— Александр Христофорович! — укоризненно воскликнул император. — Вы, право, заигрались. Помимо того что ваши бесконечные увлечения фрейлинами портят их репутацию, вы сами рискуете.

— Я не помню, чтобы мои связи кому-нибудь из них повредили. А что до меня, то я никогда не стремился к безупречной репутации.

— Но риск для вас не только в репутации распутника. В наше время слыть распутником почетно. Однако есть множество заболеваний, которые вы можете заполучить, если не будете более разборчивы. А ваше здоровье — это вопрос государственной важности. Поэтому впредь потрудитесь более тщательно находить себе любовниц.

— Ваше распоряжение будет исполнено.

— Александр Христофорович, это не распоряжение, а дружеский совет. Пусть хоть все фрейлины моей супруги будут обласканы вами, я хочу, чтобы вы делали это менее открыто и более осторожно.

— Слушаю, ваше величество.

— И вот еще что, Александр Христофорович, — добавил Николай, слегка понизив голос, — ваши визиты к Варваре Аркадьевне оставьте.

— Уже забыл о ее существовании, — невозмутимо ответил граф.

Внутренне он слегка сконфузился. Император уже больше года как оставил свое внимание к фрейлине Нелидовой. И все же не следовало забываться.

Из дворца граф поехал в отделение, где пару часов провел, занимаясь государственными делами, и после отправился обедать к своему давнему другу Андрею Петровичу Суздальскому.

Его Александр Христофорович почитал одним из умнейших своих знакомых и полагал своим долгом встречаться с ним не менее двух раз в месяц.

— Как идут дела у Петра Андреевича? — поинтересовался граф, когда они сели за стол.

— Городит всякий вздор, — ответил князь, — вздумал водить дружбу с каким-то губернским секретарем, Германом Шульцем.

— Немец?

— Если бы! — обреченно сказал Суздальский.

— Так, значит…

— Именно, Александр Христофорович, — кивнул Андрей Петрович. — Самый настоящий. Разумеется, выкрест. Но все же…

— Вы говорили с ним об этом?

— Говорил, да что толку? Представь, вбил себе в голову ввести его в свет.

— Опрометчиво.

— Попросту глупо.

— А что же служба? — спросил граф.

— Да вот, думаю, пора возводить в надворные.

— Я завтра увижусь с министром иностранных дел…

— Не стоит, Александр Христофорович, — сказал Суздальский. — Он обещал зайти ко мне днями. Я послушаю, что он скажет, и если все, как я думаю, скажу ему назначить Петра Андреевича надворным советником. И пусть ушлет его куда-нибудь в Индию.

— Зачем же в Индию, Андрей Петрович?

— У тебя есть другие предложения?

— Есть одно, — кивнул граф Александр Христофорович, — почему бы не отправить его в Британию? Помнится, он всегда интересовался этой страной, ее нравами и обычаями.

— Мой сын слишком прямолинеен для Британии, — ответил князь, — слишком мало в нем дипломатии. Нахамит, чего доброго, молодой королеве Виктории — потом придется расхлебывать.

— У меня возникла идея, — сказал Александр Христофорович. — Ваш сын всей душой радеет за государственное дело. Я могу взять его под свой контроль и под свою ответственность.

— Хочешь сделать из него шпиона? — скептически усмехнулся Суздальский. — Как я уже говорил, он слишком прямолинеен. К тому же чертовски скверно дисциплинирован.

— У Петра Андреевича есть сильный недостаток — он не служил в армии.

— Да, — согласился князь, — в этом он сильно потерял. Здесь я, конечно, виноват. А может, пускай послужит? Отправится штаб-ротмистром в Павлоградский полк… Нет, слишком поздно. Двадцать пять лет — слишком стар.

— Подумайте, быть может, мое предложение придется ему по душе.

— Я собирался продвигать его по дипломатической линии, — сказал Андрей Петрович. — Но я поговорю с ним. Британия ему придется по душе.

— Кстати, о Британии, — будто бы вспомнил Александр Христофорович. — Я слышал, в Петербург пожаловал сын герцога Глостера.

— Тебя это беспокоит? — спросил князь, пристально посмотрев на собеседника.

— Я знаю, герцог — ваш друг.

— Это так.

— Нет нужды напоминать вам о скандале, который вызвала свадьба герцога с…

— Я помню, — оборвал графа Андрей Петрович.

— Приезд их сына в Петербург вызовет волну негодования. Тем более что он остановился в доме Воронцова.