Книга Рим. Цена величия, страница 47 – Юлия Голубева

– А, вот в чем дело! – воскликнул Калигула. – Агриппинилла пожаловалась на меня! О боги, я могу умереть со смеху! Моя Друзилла – защитница обиженных! Ты потому и приехала, чтобы усмирить меня и устранить с дороги Юнию, зная, что я испытываю к тебе далеко не родственные чувства. Но ты просчиталась, мудрая. Хочешь, открою тайну моей склонности к тебе? Вы похожи с Юнией, как мне тогда казалось. Теперь-то я вижу, что ты подобна ее отражению в мутной воде. Но я воображал все эти годы, что занимаюсь любовью с ней. Я просто пользовался тобой, Друзилла, чтобы заглушить тоску по возлюбленной!

Жемчуг с шеи молодой женщины рассыпался по полу.

– Я ненавижу тебя, брат!

Друзилла расплакалась и выбежала из комнаты. Вслед ей донесся смех Калигулы. В атриуме она столкнулась с Фабием Персиком.

– Ах, красавица! – воскликнул он, останавливая ее. – Что вызвало твои слезы? О боги! Как такие прекрасные глаза могут плакать? Друзилла, душа моя, не спеши убегать. Тебе известно, что я давно схожу с ума от твоей красоты. Брат расстроил тебя?

Друзилла аккуратно промокнула глаза кончиком алой паллы и приветливо улыбнулась Персику:

– О, просто семейная ссора. Она не стоит твоего внимания, Фабий.

– Все, что связано с тобой, моя прелесть, интересно мне. Не спеши, давай поговорим еще немного.

Он нежно взял ее за руку и провел в огромный благоухающий чудными цветами перистиль дворца. Там они присели у фонтана. Рабы поспешно затягивали толстым полотном комплювий – собиралась сильная гроза.

Фабий сорвал огромную желтую розу и положил на колени своей собеседницы. Она поднесла ее к губам, игриво посмотрев на Персика. Как он красив! Высокий, статный, золотые волосы тщательно завиты, тога безупречна, а синие глаза глядят так нежно. Ее хорошенькая головка закружилась от аромата его волос. Мысленно Друзилла сравнила его с Калигулой! Пусть Фабий годится ей в отцы, но зато он безупречен. Прекрасные манеры, тогда как ее братец нагл и бесцеремонен, редеющие рыжие волосы вечно в беспорядке, тога измята. Павел, несмотря на возраст, сложен как молодой атлет, тогда как у Калигулы чересчур худые ноги, длинные ступни, а торс мощный и волосатый. Друзиллу даже передернуло от отвращения.

– Скажи, Фабий, а эта девушка из Александрии действительно очень красива? Говорят, пол-Рима сходит по ней с ума!

Персик испытующе посмотрел на нее.

– Из-за нее произошла ссора? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет или, скорее, да. Калигула вспылил, стоило мне сказать, что он глупец, потому что отказался от огромного приданого.

– Признаться, смело сказано, – рассмеялся Персик. – Но с Гаем творится что-то непонятное. Я знаю его с детских лет, но никогда не видел таким. Он искренне любит Юнию и столько лет скрывал это от мира, а сам тайком добивался у цезаря возвращения ее семьи. Как-то раз, лет восемь назад, в бане я заметил, что на шее у него болтается железное кольцо, то, что надевают девушке при помолвке. А теперь это кольцо, порядком поцарапанное, носит на пальце Клавдилла.

– Кстати, я спросила, красива ли она, а ты ушел от ответа, – отметила наблюдательная Друзилла, как бы ненароком касаясь рукой колена Фабия.

– Знаешь, прекрасная, мое знакомство с ней состоялось весьма необычно. Ты слышала историю об Агенобарбе?

Друзилла кивнула.

– Мне кажется, тогда я увидел настоящий лик Юнии. Я вышел из-за деревьев и остановился, пораженный, застав конец происшествия. Огромный Домиций лежал, распластавшись на земле, а на его груди сидела, прижав к его горлу короткий меч, тоненькая девушка. Но меня поразила не сама занятная картина, а лицо этой девушки. Будто злобная Мегера явилась предо мной.

Фабий в раздумье замолчал, отрешенно глядя в воду, где плескались золотые рыбы. Друзилла, пораженная сказанным, тоже молчала. Она начинала понимать, что нашла прекрасная александрийка в Калигуле.

Персик первым стряхнул наваждение и почтительно взял изящную руку Друзиллы. Тонкие пальчики скрылись в его широкой ладони.

– О боги, благодарю вас, – напыщенно произнес он, – за это прекрасное мгновение.

Красавица заулыбалась.

– Мы сможем увидеться вечером, несравненная Друзилла? – шепнул Фабий. – Кассий Лонгин не воспрепятствует тебе?

– О, нет! Я собираюсь навестить Ливиллу. Она выехала в свой загородный дом. Почему бы и тебе не нанести ей визит?

– Договорились.

Фабий осторожно привлек к себе Друзиллу и нежно поцеловал ее пунцовые губы. Затем у выхода они распрощались, и Персик направился в покои к Гаю.

Калигулу он застал развалившимся на кровати. Уставившись в расписной потолок, он громко вздыхал.

– Ты грустишь, сынок? – спросил Фабий.

– Приветствую тебя, Павел. Я скучаю по своей невесте. Прождать ее столько лет, чтобы теперь противная Ливилла лишила меня ее общества.

– Я встретил Друзиллу, – многозначительно произнес Фабий.

– А! – протянул равнодушно Калигула. – Мою злобную сестру. Она оставила все свои драгоценности в моей комнате. Будь добр, позови рабынь. Пусть все соберут с пола и отправят ей домой. Это ж надо так бесноваться, чтоб поломать все браслеты и порвать жемчуга.

– Прямо от тебя она поехала к Ливилле.

– Что?!! – Калигулу будто подбросило на кровати.

– Не волнуйся, сынок. Я имел с ней долгую беседу. – Мечтательный тон Фабия заставил Гая насторожиться.

– Ты что, собираешься соблазнить ее? – спросил он.

– Ты против?

Калигула рассмеялся. Фабий по-хозяйски расположился у столика с закусками, налил в чашу вина.

– Угощайся, друг, – запоздало пригласил Калигула. Павел кивнул с набитым ртом.

– Друзилла что-то задумала. Мы всерьез поругались. Она не простила мне, когда я сказал, что Юния красивей ее. Ты представляешь, какой была реакция. Признанная красавица империи! А тут… Ну, сам понимаешь…

– Я сделал попытку, – произнес Фабий, прожевав, – и, оказалось, она благоволит ко мне. Я тоже еду к Ливилле. Напишешь послание для возлюбленной?

– Нет, я еду с тобой.

– Опасаешься за Юнию?

– И да и нет. Но мне уже донесли, что ненормальный Домиций отправил туда полные носилки роскошных роз и собирается вечером сам нанести визит. Агриппинилла в бешенстве, заперлась и никого не принимает. Я слышал, она на коленях вымолила у Макрона свободу для мужа, а тот вместо благодарности вырвал половину ее волос. Если б Юния не вступилась… А тут он еще по уши влюбился в Клавдиллу, которой моя сестра обязана едва ли не жизнью и которую она недолюбливала с первой встречи. Ох, Фабий, слышал бы ты, как ловко осадила тогда ее Юния. Она даже не нашлась, что ответить.

– Расскажи лучше о состязании на пиру у Домиция. Слухи ходят самые противоречивые, – попросил Персик.