Онлайн книга «Харбин»
|
– Клянусь новенькой саблей Ёсиро-о-о-о!!! От неожиданного толчка Ёсиро упал на бок и придавил собой саблю, подвешенную к поясу на коротких ремешках; пытаясь встать, он смешно барахтался и невнятно матерился: – Чикишо! Ксо! Чикишо! Компания выкатила глаза и сипела глотками; первым, видимо забыв про свой щегольской костюм, повалился на спину Ямамото и стал кататься, захлебываясь и кашляя от хохота. Компания грохнула. Пьяные, они, как Ямамото, катались и толкали друг друга, молодые глотки стонали и перхали, они цеплялись один за другого, за руки и за одежду и пальцами показывали на стоявшего в позе героя Кэндзи. Девушки в летних ярких кимоно растаяли в тёмных углах ресторана. Через несколько минут вся компания уже ввалилась в поджидавший их автобус миссии и до самого Фуцзядяня хохотала, не переставая удивляться такой резвости Кэндзи и неловкости Ёсиро… * * * Кэндзи пошевелился, чтобы протянуть руку и толкнуть вверх раму вагонного окна… …Они ссыпались из автобуса и толпой, следуя за Кэндзи, подошли к двухэтажному дому с широким крыльцом и свисающим в середине красным бумажным фонарём. «Хорошо, что я тогда набрёл на это заведение…» – полусонно и лениво глядя в окно, думал он. За несколько недель до этого он попал на самую окраину Фуцзядяня, почти на задворки у самой Сунгари. Он приехал туда, чтобы изучить маршруты, по которым ходили и ездили работники советского генконсульства. Здесь в нескольких местах они уже не раз отрывались от наружки жандармерии. Его сопровождал сотрудник Номуры, который показывал Кэндзи, где это было. – Ночью один из них исчез здесь. – И он указал на тупик, который при более тщательном изучении оказался кривым коротким проулком. – А днём – здесь! Кэндзи сквозь полудремоту глянул на часы. С того момента, как англичанин ушёл в ресторан, прошло минут пятнадцать. «Сколько ещё там будут… «ланчевать» господина Бокова. Ланч – линч. Как всё близко!» Неожиданный каламбур заставил его улыбнуться. Последнее место, которое указал офицер жандармского управления, его заинтересовало. Шестнадцатая улица китайского Фуцзядяня своим северным концом упиралась в широкую немощёную дорогу с насыпью из песка под будущие трамвайные рельсы, за которой Фуцзядянь полого спускался к Сунгари. Последний дом перед дорогой был этот самый, а дальше были лачуги, которые сбились одна к другой почти у самой воды. Кэндзи со спутником обошли дом кругом, к нему примыкал сад за высоким забором из красного кирпича с единственной калиткой. Куда тут могли подеваться русские, было непонятно. Что-то тут не вязалось. Кэндзи со спутником вошли в дом. То, что он увидел, его удивило. Кирпичная наружность обычного китайского дома никак не предвещала того, что было внутри: европейская мебель из тёмного тяжёлого дерева с бархатной обивкой, портьеры, зеркала, пальмы в больших кадках, посередине широкая лестница на второй этаж, покрытая яркой синей ковровой дорожкой. На них тут же наскочила молоденькая китаянка в красном узком длинном шёлковом платье с разрезом от самого бедра. Она увидела гостей, ахнула и исчезла в одной из дверей. Через секунду из этой двери вышел молодой китаец с длинной лоснящейся косой, он стал мелко кланяться и что-то бормотать скороговоркой. – Говорит, что хозяин всегда сам встречает гостей, но сейчас он уехал по делам, а все девочки спят после вчерашнего, – перевёл жандармский офицер. – Скажите, что нам ничего не нужно, мы сейчас осмотрим помещение и сад и уйдем! «Публичный дом! – понял Кэндзи. – Тут, на Шестнадцатой, их… только, по-моему, этот – очень дорогой!» Он медленно оглядывал висевшие на стенах картины с европейскими пейзажами. Вдруг откуда-то сверху послышался низкий женский голос. – Что господам угодно? – спросила женщина по-русски. Кэндзи и его спутник посмотрели. Со второго этажа по лестнице медленно спускалась уже не молодая, но очень стройная и красивая русская женщина с изящной сумочкой на локте; она на ходу натягивала перчатки. – Здравствуйте, мадам! – Кэндзи чуть поклонился. – Осматриваем ваше заведение. Ищем что-нибудь приличное! – А почему господа японские офицеры ищут что-нибудь приличное не на Пристани, а здесь, в Фуцзядяне? – Женщина остановилась на середине лестницы и смотрела на гостей довольно пристально, даже бесцеремонно и явно никуда не торопилась. Со второго этажа послышался девичий голос: – Кто там, Дора Михайловна? – Спи, милая, это не по твою душу! Дверь купе неожиданно открылась, в проёме на широко расставленных ногах, покачиваясь в такт вагону, стоял англичанин. Он коротко глянул на Кэндзи, плюхнулся на диван, секунду посидел, потом уверенным движением взял фляжку, отвинтил крышку и налил виски в крышку и в стакан. – Ну что, господин голодающий и страдающий, рассказывайте, о какие приключения вы ободрали себе кулак! Кэндзи понял, что дальше сопротивляться уже невозможно, взял протянутый ему стакан и выпил. Жидкость обожгла губы и упёрлась в горло, горло сжалось ниже кадыка, и виски застряло полупроглоченным. «Сейчас выплюну или стошню!» Он выпрямил спину и понял, что если это произойдёт, то прямо на светлые брюки англичанина. В благодарность! Англичанин как-то весь подобрался, но взгляда не отвёл. «Надо сидеть так!» – почему-то подумал Кэндзи, продолжая сидеть с прямой спиной, и медленно вдохнул через нос. Через секунду жидкость прошла, оставив во рту привкус спирта и чего-то жжёного. Англичанин облегчённо хмыкнул и протянул другой стакан, с остывшим чаем. – Теперь вот это! Глаза Кэндзи увлажнились, он переливчато видел соседа, но различал протянутый ему стакан. – Только медленно, – сказал англичанин. – Не торопитесь! То, что должно было произойти, уже произошло. Кэндзи растёр кулаками слёзы и глотнул чаю. Чай оказался сладким. – Ну вот! Теперь минут через пять я смогу закурить, и вы этого даже не почувствуете. После сладкого чая во рту стало кисло, но по животу начала расходиться необычная приятность. Глядя на пока ещё молчавшего и крупно моргавшего Кэндзи, Боули разочарованно произнёс: – Трудно поверить, что человек из цивилизованной страны, в наше время, ни разу не пробовал ничего крепче двадцати пяти градусов. «А ханжа?» – выскочило в мозгу у Кэндзи, но он сразу откинул эту мысль – ханжа действительно была гадость. Англичанин снова налил, но, видя напуганный вид попутчика, только сказал: – Ладно, вам и этого достаточно. Рассказ Кэндзи занял минут двадцать. |