Онлайн книга «Харбин»
|
– Пан Александр – добрый пан, за рыба спасибо, но мы его угостим из наших запасов. – И чехи стали протискиваться в глубь теплушки, между тесно поставленными ящиками, свёртками, мешками и мебелью. В вагоне было тепло, Адельберг снял бекешу, накинул её на спинку кресла и с ужасом заметил, что на его френче остались полковничьи погоны, но чехи были заняты и на него не смотрели, он их быстро отстегнул и растолкал по карманам. Теперь он мог оглядеться. Вагон-теплушка освещался двумя керосиновыми лампами, висевшими на противоположной от двери стене. Они горели ярко, достаточно, чтобы можно было разглядеть, что в углах вагона диаметрально друг к другу расположились два прикрытых плотными холстинами рояля, под ними стояли снарядные ящики; рядом с роялями вплотную к стенам были того же орехового дерева, как и ломберный столик, застеленные шёлковыми одеялами кровати с шёлковыми же подушками; друг на друге ножками вверх нагромоздились стулья; на роялях, в некотором порядке, красовались бронзовые и мраморные настольные лампы, каминные часы и много других дорогих безделиц, которым или не хватило места в снарядных ящиках, или они были поставлены на виду, как в городской гостиной, чтобы радовать глаз своим новым хозяевам. Вацлав и Войтех порылись в больших плетёных бельевых корзинах и вытащили из них несколько свёртков, каждый – свой. Через несколько минут столик был накрыт английскими мясными консервами, головкой сыра, берестяным туеском с морожеными ягодами и чем-то ещё в промасленной газете, пока не развёрнутой, но от чего хорошо пахло копчёным мясом или колбасой. Поставив всё это так, что уже не хватало места, Войтех и Вацлав снова отправились к своим корзинам и вынули оттуда, приятно звякнув, высокие хрустальные гранёные стаканы и серебряные приборы в наборе, потом Войтех спросил Вацлава: – Сегодня, чей очэрэдь? Вацлав сказал: – Моя! – и вытащил четверть, заткнутую настоящей пробкой. – Это, пан Александр, конечно, не «Бэхэровка», но пить можно! Всё это они делали медленно, размеренными, уверенными движениями людей, давно обживших своё жилище на колёсах. В четверти была прозрачная жидкость красноватого оттенка, и на поверхности плавали тёмно-красные ягоды. – Мы, пан Александр, дома это не пьём. Это чистый спирт, с ромашкой… – Морошкой, наверное, – предположил Адельберг. – Ано, пан Александр, – то есть правда! С морошкой. Нас тут научили! – А правильно пить научили? Чистый спирт! – Думаю, что научили, но, може, пан умеет это делать краще? – А вода есть? – Конечно! Мы растаем снег, – сказал Войтех и указал на стоявшую на кирпичах, закреплённую в центре теплушки буржуйку. «Как всё домовито! – невольно подумал Адельберг. – Всё есть и всё на своём месте!» – Но вода должна быть холодной! – Ано, пан Александр, ано, есть и холодный вода. – Ну тогда будем делать гидратацию спирта. Адельберг взял пустой стакан, Войтех вытащил из четверти пробку и передал бутыль, Адельберг налил в стакан немного спирта, долил туда столько же воды и плотно накрыл стакан ладонью. – Что то будет, пан Александр? – Чистый спирт сжег, – он поискал подходящее слово, – убил ягоду, которую вы бросили в него. Чехи переглянулись. – Сейчас вода её немного разбудит, и у нас получится что-то вроде ягодной настойки. А ладонью я накрыл для того, чтобы быстрее прошла температурная реакция. – Он поднял стакан и дал потрогать его Вацлаву. – Ано, пан, правда, стакан тёплый. И так надо делать каждый раз? Адельберг улыбнулся: – Если есть пустая бутылка, можно развести сразу целую и на небольшое время оставить её на морозе. – Пан химик? – Нет, но на фронте чему не научишься. У меня был вольноопределяющийся, учитель химии, он научил. Теперь можно разливать. Войтех развернул газету, там действительно оказалось копченое мясо, поднял с пола маузер, отстегнул штык и открыл банку с консервами. – Я люблю, когда человек умеет делать что-то своими руками, я делаю мебель, а Вацлав работал в типография. – Он посмотрел на своего товарища: – Вацлав, давай выпьем за такое приятное и неожиданное знакомство с паном Александром Божин, и за его жену пани Божинову, и его дети. У пана есть дети? – Да, сын! – Наздар! За ваша семья и за ваш сын! Они подняли стаканы, чокнулись, потом вдохнули полные лёгкие воздуха, зажали пальцами носы, выпили и шумно выдохнули. – Это уже не спирт, это водка, настойка, – с улыбкой сказал Адельберг и выпил свой стакан без предосторожностей. Чехи задумчиво глядели на свои пустые стаканы и чмокали губами. – Одлично! Водка! Правда, водка, и приятно пахнет ромашкой! – Морошкой, – с улыбкой поправил Адельберг. В это время впереди по ходу поезда раздалась ружейная и пулеметная стрельба; чехи переглянулись, Адельберг переломил пополам галету, хрустнул ею и сказал: – Трехлинейка и «гочкис», наверное, впереди Черемховские копи… – У нас информация, пан Александр, в том посёлке много красных рабочий, а дальше Иркутск, – сказал Войтех; чехи утёрли ладонями губы и стали выбирать, чем закусить. В теплушке было покойно и тепло, поезд шёл медленно и ровно, без толчков; случайная стрельба, которая иногда звучала извне, им, людям, прошедшим войну, была привычна. Адельберг успел присмотреться к Войтеху и Вацлаву; видя, как они мирно выпили и закусывают, он вдруг ощутил сильное желание спросить про Колчака, про обстановку вообще и про всё, что он пропустил, пока плёлся со своим эшелоном в хвосте событий и сидел в каталажке, но что-то его удерживало. Он подавил в себе это желание и, только чтобы поддержать разговор, задал вопрос: – Разве у вас с красными нет договоренности? – Как – нет? Конечно есть! Но иногда они хотят нас немного грабить! Им не хватает огнеприпасов… – Снаряд и патроны… – пояснил Вацлав. – …чтобы окончательно разбить ваши белая армии, – продолжал Войтех. – У них на восток нет армия, есть только рабочие отряды и партизаны, – снова пояснил Вацлав. – …Потому между наши влаки есть бронепоезд, для безопасность. – А большевики проверяют ваши вагоны? – Попытка делают, но мы не позволяй! – А если силой? – У нас тоже есть сила! Пан опасается? – Я хочу встретить семью и не хочу, чтобы этому что-то помешало. – Пусть пан Александр ничего не опасается, пан наш гость, и мы его в обиду не дадим. Но у пана Александра нет другой вопрос? Пан не хочет знать про Колчак? |