Онлайн книга «Бэстолочь»
|
Они смотрели на огонь и молчали. Мальчуган безмятежно улыбался, видимо, радуясь благополучно завершавшемуся приключению, а Сергей стряхивал с себя сухие иголки, ловил их на лету в кулак и бросал в костер. – А ведь мы друг другу не представились, сэр, – сказал Сергей и подмигнул мальчишке. – Как тебя зовут? – Вова. – Владимир, значит… Очень приятно, а меня Сергей… Так откуда же ты все-таки взялся на мою голову? А, Владимир? – Из Едрино. – Это я уже слышал, что из Едрино. А здесь-то ты как очутился? Вовка дотянулся рукой до кучи хвороста, взял несколько сухих веток и, ломая их о колено, подбрасывал в костер. – А я в Видясиху ездил, – деловито ответил он. – А далеко ли отсюда эта самая Видясиха, позвольте полюбопытствовать? – Отсюда – девятнадцать с половиной, а от Едрино – тридцать один с половиной. – Так уж с половиной, а может, ровно тридцать один? – улыбнулся Сергей. – Нет тридцать один с половиной, я точно знаю, – сказал Вовка. – Ну понятно… А кто у тебя в Видясихе? – Никого. Я туда доехал и сразу обратно. – Как обратно?.. Погоди, ты что, шестьдесят километров собирался проехать? Это на «Школьнике»-то?! – Шестьдесят три, – поправил Вовка. – А ты не врешь? – Зачем мне врать? Что я, маленький, что ли, – обиделся Вовка и стал ковырять палкой в костре, вороша горящий лапник. – Ну ты даешь, Владимир! – сказал Сергей. – И тебе разрешают ездить одному в такую даль? – спросил он немного погодя. – Нет, конечно. Мне по шоссейке вообще ездить не разрешают. – Так зачем же поехал, если не разрешают? – А мы с Петькой поспорили. Он говорит, давай спорнем, что не доедешь, запотеешь, говорит, доехать. А я ему говорю, сам запотеешь, понял? А он ржет, дурак. Ты, говорит, до сосны-то не доедешь, свалишься. А я до сосны каждый день езжу, по многу раз… Ну мы и спорнули. Петька до Видясихи на автобусе поехал, а я на велосипеде. Я приехал, а он говорит, что мы спорили туда и обратно. А я, хотя и знал, что он врет, говорю, подумаешь, я могу и обратно поехать. И поехал, а Петька на автобус сел. Я бы точно доехал, если бы шину не проколол… Я все равно доеду, мы с Петькой на время не спорили. Вовка замолчал, потом повернулся к Сергею и сказал укоризненно: – А вы меня на машину хотели посадить. А вдруг Петька сидит у шоссейки и меня караулит… Мы же с ним на американку поспорили. – Какую еще американку? – А на любое желание. Он бы мне такое придумал, будь здоровчик!.. Даже подумать страшно!.. Он вреднющий, гад! – А ты ему что придумаешь? – Я ему придумаю! Я ему… Вот заставлю его залезть на вышку, пусть там прыгает на одной ножке и кричит: «Гад я ползучий». Пусть сто раз крикнет. – А если не крикнет? – Крикнет. Куда он денется. Мы же при ребятах спорнули… А если он не крикнет, значит, он врун. Я его за это… я с ним водиться перестану. И никто с ним водиться не будет. – Суров ты, Владимир! – сказал Сергей и засмеялся. Ему стало смешно, и он смеялся, удивляясь собственному смеху. – Ну а что бы ты все-таки делал, если бы я не остановился? – Не знаю, – пожал плечами Вовка. – Нет, а все-таки? – Не знаю. Сидел бы и думал, что мне делать. – И не ревел бы? – А чего реветь? Все равно не поможет… Нет, просто сидел бы и думал, – сказал Вовка. – Много бы ты так надумал, – улыбнулся Сергей. Он встал с бревна и принялся разделывать для костра сухие елки. – Петьку, наверно, отец уже выдрал. Если, конечно, узнал, что он ездил на автобусе в Видясиху… Девчонки могли наябедничать, – задумчиво проговорил Вовка. – А тебя отец не выдерет? – спросил Сергей, отламывая колючие ветки и морщась от их уколов. – У меня отец с матерью в городе. Я тут у тетки живу… Тетка выдерет. Обязательно. Еще бы! – радостно сообщил Вовка. – Чему ты радуешься? Ты не боишься? – удивился Сергей. – Не-а. А чего бояться? Все равно выдерет. Зато я у Петьки выиграл. И его тоже выдерут, если узнают… Боюсь, конечно. Но совсем немножко. Са-амую капельку, – добавил Вовка. Вспыхнули подброшенные в костер ветки, отвоевав у темноты кусочек пространства для тесного освещенного мирка, в котором были люди. – А у меня, Владимир, тоже прокол получился, – вдруг сказал Сергей, садясь на бревно рядом с Вовкой. И тут же подумал: «Зачем это я? Да и кому, маленькому мальчишке!» Но мысль эта не остановила Сергея. Он лишь машинально удивился тому, что сказал, и с неожиданной для себя охотой продолжал: – Понимаешь, вчера у меня был день рождения. Двадцать пять лет исполнилось. Пришли ко мне гости, произносили тосты, наговорили кучу приятных вещей, в основном о том, какой я способный и так далее… А я вдруг понял, что не тем занимаюсь, не своим делом. Не люблю я его… Вот ведь как бывает… Ну да, способности у меня есть. Но ведь разве дело в одних способностях? Надо еще любить то, чем ты занимаешься. Ведь преступление это перед самим собой, понимаешь?.. Это все равно что жениться на нелюбимой женщине, по расчету. Даже хуже! Вовка повернулся к Сергею и смотрел на него снизу вверх. Лицо у него было внимательным и серьезным, будто Вовка понимал то, что говорил ему Сергей, или силился понять, но Сергей, казалось, не обращал на мальчишку внимания. Он глядел в костер и разговаривал как бы сам с собой. – Ведь подумать только, мне уже двадцать пять лет, а я еще ничего не сделал в жизни! Да что там не сделал! Я потерял себя!.. И так тоскливо вдруг стало и страшно… страшно начинать все сначала… И где оно, это начало?… И ведь никому не расскажешь, ни с кем не поделишься. Засмеют… И между прочим, правы будут. Почему бы не посмеяться над человеком, который сам не знает, чего хочет?.. Сергей замолчал. «Стоило ехать в такую даль, чтобы все это сказать, – подумал он. – Ведь потому и ехал, чтобы забыть. Ведь от этого дурацкого признания и бежал… Ну надо же». Они сидели молча и смотрели на огонь. Первым нарушил молчание Вовка. – А у вас гоночный велосипед? – спросил он. – Полугоночный, – ответил ему Сергей. – С трубками? – Нет, с камерами. – А он много стоит? – Не очень. – А у вас губы болят? – Губы?… Да нет, чепуха. По дороге проехала машина. С того места, где горел костер, Сергей не мог ее видеть, но слышал звук мотора. |