Книга Осада, страница 18 – Джейк Хайт

— Мальчик, ты, наверное, умом рехнулся, — выговорил Карло на скверном английском. — Я тебя в жизни не видел. Прочь с дороги!

Плеткой он стеганул Уильяма по лицу, брызнула кровь. Тот выхватил кинжал, не отступив ни на шаг.

— Ты убийца. Ты ударил в спину моего дядю. Ты продал нас туркам!

— Я оскорблений не потерплю, в особенности от грязной английской дешевки вроде тебя! — рявкнул Карло и снова хлестнул плеткой, целясь в лицо.

Уильям же полоснул кинжалом и рассек плетку надвое.

— Да я тебе голову снесу! — заревел Карло, выхватывая меч.

Лонго ступил между ним и Уильямом.

— Я — Джустиниани Лонго, этот юноша под моей защитой. Если ссоришься с ним — ссоришься и со мной.

При упоминании имени Джустиниани Карло побледнел.

— Синьор Джустиниани, я не знал, что мальчик у вас в услужении. Но он нанес мне оскорбление и поднял на меня оружие. Я требую сатисфакции.

— Если хочешь — приди и получи ее от меня.

Карло задумался. Его честь была оскорблена, однако драться с Лонго он явно не желал. Но все же он кивнул неохотно.

— Ладно. Я пришлю людей, обговорить условия.

— Нет, — заупрямился Уильям. — Я сам буду драться за себя!

— Тише, Уильям, — приказал Лонго. — Ты не понимаешь, что делаешь.

Но Уильям не слушал. Карло убил его друзей, и он поклялся отомстить. Уильям повернулся к Гримальди и выговорил на ломаном итальянском:

— Я тебя драться!

— Драться с ним? Да я его в пыль разотру, — ухмыльнулся Карло. — Но мальчишку следует научить хорошим манерам. Встретимся завтра. А сегодня я пришлю к вам своего человека. Всего хорошего, синьор Джустиниани!

* * *

Секундант Карло, его родной брат, толстяк Паоло, явился в палаццо через час. Он договорился с Лонго об условиях биться до смерти на рассвете на пьяцца ди Сарцано.

После Лонго вышел во двор и обнаружил там Уильяма и Тристо, поглощавших макароны. Тристо мощно въедался в политую маслом гору на своей тарелке, Уильям же вытянул одну макаронину и взирал на нее с подозрением.

— На червяка похоже. Как вы это называете?

— La pasta.

— Ла паста, — повторил Уильям, отправил макаронину в рот и прожевал осторожно. — Неплохо, однако.

Потянулся к стакану, понюхал.

— Il vino, — пояснил Тристо.

Уильям глотнул, скривился.

— У вас что, пива совсем нет?

Тристо расхохотался.

— Парень, ты еще научишься его любить, поверь мне!

Уильям отпил еще глоток и снова поморщился.

— Тристо, не спаивай, ему завтра понадобится ясная голова, — посоветовал Лонго, подойдя. — Уильям, мы договорились об условиях: биться до смерти.

Он заглянул в лицо юноши, ожидая увидеть страх, но не увидел.

— Ты когда-нибудь дрался коротким мечом?

— Нет, я больше кинжалом.

— Держи тогда. — Лонго протянул Уильяму короткий меч, трехфутовый тонкий клинок, больше приспособленный для колющих выпадов, чем для рубки.

Тот взял, рассек воздух перед собой.

— Такой длинный… А почему его зовут «короткий меч»?

— Меч зовут по длине рукояти, — объяснил Лонго.

— Ну, пусть. Лишь бы острый был, — ответил Уильям и сделал выпад.

Пригнулся, полоснул мечом по коленям воображаемого противника — пытался размахивать им, будто огромным кинжалом. Уильям и понятия не имел, как дерутся длинным клинком.

— Я знаю, как дерется Карло, — заметил Тристо угрюмо. — Он страшный боец. Я видел, как он распотрошил младшего из братьев Спинола несколько лет назад.

— Да уж, бретер он знаменитый, — согласился Лонго, думая, что Уильям еще и легче Карло фунтов на шестьдесят. — Уильям, если хочешь, посажу тебя ночью на корабль. Через пару месяцев прибудешь на Хиос. Ничего стыдного в этом нет. Карло — дворянин, ему негоже принимать вызов простолюдина.

Уильям потрогал свежий рубец на щеке, оставленный плеткой Гримальди.

— Я не боюсь его. Я буду драться.

— Так тому и быть, — заключил Лонго. — Тогда выспись хорошо. Увидимся утром.

* * *

Рассвет застал Лонго и Уильяма уже на пьяцца ди Сарцано стоящими посреди мощеной площади. Они завернулись в плащи, дыхание вырывалось облачками пара. Лошади их были привязаны у старой крепостной стены, защищавшей от холодного ветра. За площадью высилась церковь Сан-Сальваторе с четырьмя величественными колоннами фасада, многочисленными фресками и старым окном из разноцветного стекла, похожим очертаниями на огромную шляпу.

Братья Гримальди тоже прибыли верхом и привязали лошадей у крепостной стены. Затем подошли к центру площади. От близкого моря воздух был насыщен влагой, утреннее солнце еще не выбралось из облаков. Было тихо, город еще не проснулся. Все переговаривались вполголоса, словно боялись спугнуть тишину.

— Выбирайте меч, — предложил Лонго, протягивая Паоло два меча.

Тот изучил их, оценил, нашел равными и протянул один Карло, меч принявшему и взмахнувшему им пару раз — проверить баланс. Карло кивнул: годится. Тогда Лонго протянул второй меч Уильяму.

— Оба знаете правила: биться до смерти, пощады не просить и не давать, — напомнил он дуэлянтам.

Те кивнули.

— Тогда приступайте.

Лонго повернулся к Уильяму и добавил:

— Будь осторожен, и да хранит тебя Бог.

Лонго и Паоло отошли к краям площади, а Карло с Уильямом остались футах в десяти друг от друга. Уильям выглядел до смешного тонким и хлипким по сравнению с высоким крепким Карло.

— Боюсь, оно кончится, не начавшись, — заметил Паоло и тут же добавил миролюбиво, осознав, что его слова прозвучали оскорбительно: — Оно не затянется надолго. И хорошо — мальчишка мучиться не будет.

Лонго не ответил.

— Сейчас, щенок, ты получишь урок, — холодно произнес Карло по-итальянски.

— Провались ты в ад, сын турецкой шлюхи, — огрызнулся Уильям по-английски.

— Ну что же. — Карло поклонился, встал в стойку: боком, правая нога вперед, носок смотрел на Уильяма, туда же нацелилось острие меча в правой руке.

Уильям же пригнулся, покачиваясь на полусогнутых ногах и глядя на Карло; меч в его отставленной руке был направлен острием в сторону. Дуэлянты замерли, оценивая друг друга.

Паоло хихикнул.

— Мальчишка похож на омара, правда?

Лонго вновь промолчал, и Паоло поспешно добавил:

— Я не хотел никого обидеть, конечно. Омары — чудесные существа. Я их очень люблю.