Онлайн книга «Анжелика и московский звездочет»
|
– Зачем ты пил кровь? – Я пользуюсь любой возможностью для того, чтобы проделать это. – Зачем? Ведь это гадко! – Это гадко?! Что ты говоришь мне? Кто говорит мне, что это гадко? Кто говорит? Женщина, которая только что убила ни в чем не повинную девушку! Прекрасно!.. – Я понесу заслуженное наказание. А ты? Зачем ты пил кровь? – Это так просто не объяснишь. – Ты хочешь объяснить мне это? – Да. Я полагаю, что и ты захочешь стать такой же, как я. – Никогда. – Ты не знаешь, о чем я говорю. – Я не хочу знать! Слышишь, не хочу!.. – Что ж, подождем. В конце концов ты захочешь выслушать меня. – Оставь меня. – Ты намереваешься провести ночь в этой каморке рядом с трупом? – Уходи. Ступай в отведенную тебе комнату. Сейчас я разбужу всех, государя, моего сына, слуг и служанок. – Анжелика-Аделаида говорила твердо и решительно. – Я скажу, что ты стал моим любовником, а потом ушел из моей спальни, после чего я прокралась следом и застала тебя в каморке служанки. Ты испугался и убежал, а я, не помня себя от гнева, убила девушку. – Говори. Можно подумать, ты в первый раз убиваешь! – Я убила невинного человека. – Не смеши! И прежде по твоей вине погибали невинные люди. – Зачем ты мне говоришь это? То, что произошло сегодня ночью… Нет, прежде я никогда в жизни не поступала так! – Да, конечно, прежде ты убивала, потому что так надо было, потому что убийства приносили пользу, пользу государству, к примеру. А невинные люди при этом погибали совершенно случайно. Да и кого возможно назвать невинным? Каждый в чем-то виновен… – Мне не нужна казуистика. Уйди. Я не хочу видеть тебя. Он пожал плечами. Она молча смотрела, как он надевает мундир. Он вышел из комнаты, не оглянувшись, не посмотрев на нее. Она опустилась на пол и заплакала. * * * Анжелика-Аделаида не помнила, сколько времени просидела она на полу, в крошечной комнате, рядом с трупом убитой, задушенной ею девушки. Слезы иссякли. Она попыталась подняться, это удалось ей не сразу. Ныла спина, болели ноги, икры сводило судорогой. Она поднялась с пола и огляделась. В каморке отвратительно пахло. Она увидела деревянный сундучок, в котором Трина хранила свое нехитрое девичье имущество. Мадам Аделаида откинула крышку. В сундуке оказались два платья, дешевый веер, пара жемчужных сережек, жемчуг был речной, мелкий… Аделаида стояла над раскрытым сундучком служанки и не понимала, зачем она откинула крышку… Наконец до ее сознания дошло, что она хочет найти какую-нибудь ленту, чтобы привести в порядок свои волосы… « Но зачем? – подумалось ей тотчас. – Ведь я могу одеться у себя в спальне…» Она захлопнула крышку сундучка. Ей показалось, что в коридоре очень холодно. Она прошла вперед, но вернулась в каморку, чтобы погасить свечу. Однако в каморке не оказалось горящей свечи. В спальне она умылась и переоделась, уложила волосы, свернув их жгутом на затылке. Она была тверда в своем решении. * * * Петр досадливо протирал глаза. Кажется, до утра было еще далеко. – Что? Что случилось? – бормотал царь. Он понял, что перед ним – Константин. На молодом человеке лица не было. – Ваше Величество! Простите, Ваше Величество!.. Несчастье!.. Ваше присутствие необходимо… Непременно!.. – Черт!.. – Петр сел на кровати, спустил ноги, оглянулся. Свечи были зажжены, денщик держал наготове одежду. – Что случилось?.. Да побыстрее ты!.. – Царь торопил слугу. Константин молчал. – Что случилось? – Петр досадовал. – Убийство, – тихо произнес Константин. Глаза царя широко раскрылись. – Какое убийство? Кого убили? Говори! Опущенные руки молодого человека невольно дрогнули. Лицо побледнело еще больше. Петр, уже одетый, стоял посреди комнаты. В несколько широких шагов он приблизился к юноше почти вплотную. Глаза царя засверкали. – Кто убит? Говори! Неужели убита твоя мать? Нет! Где Чаянов?.. – Все уже на ногах. А моя мать жива. Но с ней случилось несчастье. Она убила… – Кого? – бросил Петр. – Свою служанку… ту девушку, финку… – Девку?.. Убила?.. За дело, должно быть… – Я ничего не знаю. Мать требует правосудия. – Какое, к черту, правосудие! Если девка в чем-то и провинилась, то уже достаточно наказана!.. – Простите, Ваше Величество, мать сама хочет наказания для себя… – С ума, что ли, спятила кума?! Дай ты ей водки… – Петр обернулся к денщику: – Снимай с меня сапоги!.. – Царь сел на кровать. Денщик склонился к его ногам. – Будят, черт знает, зачем!.. – ворчал Петр. И вскоре он уже похрапывал, накрывшись одеялом. Константин прошел в гостиную. Его мать сидела у стола, опираясь локтем на столешницу. Пальцы ее нервно теребили кружево, которым был оторочен вырез платья. – Где государь? – спросила она по-французски, увидев сына. Константин помялся и отвечал тихо: – Государь говорит, то есть он полагает, что происшедшее с тобой – пустяк. Государь приказал не будить его. Она хотела было что-то сказать, но промолчала. В комнату вошел Чаянов. Поклонился почтительно даме. Аделаида-Анжелика не обратила на него внимания. Чаянов повернулся к ее сыну: – Не оставите ли вы нас вдвоем, Константин? Я хотел бы побеседовать с вашей матерью… Мадам Аделаида резко вскинула голову: – Оставьте меня оба! Но Чаянов не отставал. Он был спокоен, и весь его вид излучал такую уверенность, как будто он никогда в своей жизни не видел никаких убийств! – Я все же хотел бы побеседовать с вами, мадам, – спокойно произнес он. – Я не хочу ни с кем говорить… – пальцы Аделаиды сжимались и разжимались на скатерти. Чаянов сделал знак Константину, затем что-то шепнул ему на ухо. Молодой человек тихо покинул комнату. Аделаида все это видела. Она уже понимала, что разговора с Чаяновым не избежать, но закрыла глаза. – Я знаю, что вы не уйдете, – сказала она Чаянову. – Я не уйду, – ответил он. – Откройте глаза, мадам. Это все же нелепо – закрывать глаза на жизнь. Она открыла глаза и посмотрела на него. – Александр Васильевич! Неужели так трудно понять, какие чувства я испытываю, как я противна сама себе! Я никого и ни в чем не виню. Виновата я одна. Зачем вы преследуете меня? Если вы опасаетесь за свою репутацию, то вот вам еще один вариант того, что я намереваюсь сказать. Я вовсе не упомяну о вас. Я скажу, что убила девушку, будучи в состоянии аффекта, раздраженная ее неловкостью. |