Книга Англия и Уэльс. Прогулки по Британии, страница 149 – Генри Воллам Мортон

Итак, здесь покоится дед Генриха VIII и прадед Елизаветы — валлиец, не подозревавший о том, что он основал династию и примирил свою страну с ее древним врагом.

Когда вечернее солнце падает на собор Святого Давида, золотит старый камень и освещает покатые зеленые холмы, белые извилистые дороги и маленькие фермы, крошечный город погружается в воспоминания. Стихает морской ветер, из труб поднимается дым, а человек, смотрящий на церковь в ложбине, знает, что она хранит редкостные воспоминания.

4

Шестнадцать миль и семнадцать холмов отделяют город Святого Давида от города с английским названием — Хаверфордуэст.

Я пишу, сидя на зеленом холме в Пембрукшире.

Что-то сверхъестественное произошло с Уэльсом! Это не Уэльс — это Англия.

Невозможно поверить в то, что этот зеленый холм — валлийский; невозможно поверить, что лес под ним тоже валлийский; что беленый фермерский дом в долине валлийский, что ворота с тяжелыми каменными столбами — валлийские ворота. Как только вы пересекаете границу Кардиганшира и попадаете в Пембрукшир, вам кажется, что вы оставляете Уэльс позади. Вы словно бы в Корнуолле, Девоне или, скорее всего, в Сомерсете.

Пембрукшир — странная по форме, вытянутая юго-западная часть Уэльса. Если посмотреть на карту, станет ясно, что в Пембрукшире и города называются по-английски.

Проведите по карте линию: на севере вы увидите труднопроизносимые валлийские названия, а на юге — привычные, домашние имена.

Названия сотни здешних населенных пунктов имеют английское окончание «-стон» — Панчестон, Радбакстон, Лэмстон, Харольдстон. Встречаются и очаровательные английские имена, такие как Тавернспайт, Спиттал и Нью Хеджес. Да разве я поверю, что это — Уэльс?

С точки зрения национального единства Пембрукшир по отношению к Уэльсу все равно что Ольстер по отношению к Ирландии. Это более старый пример колонизации. И это единственная попытка сделать Уэльс английским, выдержавшая проверку временем.

На севере все старые английские города-крепости давно валлийские. Можете ли вы найти более валлийский город, чем Карнарвон или Конви? Но здесь, на западе, есть фламандская колония, осевшая в Уэльсе 830 лет назад во время правления Генриха I и Стефена. Это — один из наиболее интересных примеров национальных различий на Британских островах, сохранившийся за многие века.

В Ольстере вы, конечно же, увидите потомков скоттов, поселившихся там во времена правления короля Якова I; в Норфолке, особенно в Норидже, встретите мужчин и женщин, явных потомков фламандских ткачей времен Плантагенетов. Некоторых жителей Бостона в Линкольншире можно переселить в Нидерланды, и никто не примет их за чужаков, но нигде в Англии нет ничего похожего на это графство. Здесь два народа, позабыв о вражде, живут бок о бок. Границы их территории отмечены языком, архитектурой и названиями мест.

Это графство, наполовину английское, наполовину валлийское, представляет собой одну из диковинок Британских островов.

«Англичане, как мне рассказывают, последние годы усиленно вторгаются в Уэльс, — пишет А. Г. Брэдли. — Говорят, что раздел проходит посреди деревенской улицы! Читатель вряд ли поверит в то, что одна сторона улицы всю жизнь понятия не имеет о соседях, живущих на противоположной стороне, и лишает себя главного деревенского удовольствия — возможности посплетничать. Но в одно из моих посещений Пембрукшира я стал свидетелем скандала. Дело в том, что на английскую сторону назначили попечителя, а он оказался валлийцем. Он был хорошим специалистом, владел обоими языками, был приятен в общении. Тем не менее в постое все ему вежливо отказывали. В конце концов полицейский, независимый член общества, устроил его у себя. Но у попечителя была лошадь, и обойтись без нее он не мог. Он напрасно хлопотал о провианте и месте на конюшне: все двери перед ним захлопывались. В итоге бедняга вынужден был переехать на валлийскую сторону».

Хаверфордуэст, согласно английскому выражению, стоит на хорошей горе. Вы можете перенести его куда угодно — в Девон или Сомерсет, и он везде будет выглядеть к месту. В нем нет ничего валлийского, и даже голос Хаверфордуэста — это голос Англии.

5

Если вы сдавали экзамен по географии, то наверняка знаете, что Милфорд-Хейвен находится в Девоне. Между ним и Плимут-Хо есть известное сходство. Сразу вспоминаются Фрэнсис Дрейк и Непобедимая армада. И с изумлением узнаешь, что Милфорд-Хейвен — единственный большой рыбачий порт княжества Уэльс.

Городу не повезло. Во времена средневековья отсюда отправлялись в Ирландию. Именно из Милфорд-Хейвена в 1172 году Генрих II двинулся покорять Ирландию. Несколько веков город являлся национальным портом, пока Телфорд не проложил дорогу от Шрусбери до залива Менай и правительство не перенесло ирландские почтовые перевозки в Холихед. Следующим ударом для Милфорда стало закрытие верфи в 1814 году.

Но Милфорд, как и Норидж, умудрился пережить превратности судьбы и даже, как это часто бывает с городами и отдельными людьми, выиграл на этом. На руинах былых надежд выросла большая рыболовная промышленность — единственная в своем роде в Уэльсе, — и доки, открывшиеся в 1888 году, ныне привечают один из лучших траулерных флотов королевства.

Незабываемая картина — возвращающиеся с уловом траулеры. Их около 120, это самые крупные и современные рыболовные суда Великобритании. В море они уходят на одну-две недели. В разгар ловли морякам бывает некогда побриться. Рыбаки бегают по палубе в больших сапогах, подготавливают и разгружают улов.

На берегу их поджидают сотни людей. На набережную вываливают тонны рыбы на раздробленном льду. Ни в одном порту не встречал я столько чаек, философски поджидающих отходов. Под их крыльями словно выбеливаются оцинкованные крыши.

Зрелище улова на набережной Милфорда так же живописно, как и в других местах, где мне довелось побывать. Люди работают всю ночь, сортируя и моя рыбу. К рассвету подготовлено около 60 000 квадратных футов площади под улов. Рыба похожа на армию, выстроившуюся для строгой проверки. Покупатели приходят в 8 часов утра. Торгуют до десяти. Вскоре после этого специальные железнодорожные составы выходят из порта. Они везут рыбу в вечно разинутые голодные рты Лондона, Манчестера и Кардиффа.

Ни в одном порту страны не закоптят сельдь быстрее, чем в Милфорд-Хейвене. Я услышал сигнал-предупреждение. Он означал, что коптильни должны быть наготове: на подходе траулер с сельдью. Я видел, как корабль пришел, как он выгрузил на берег груды серебряной красноглазой рыбы. Несколько минут спустя девушки уверенными движениями крепких обнаженных рук выпотрошили рыбу; еще несколько минут — и сельдь повисла над дымом тлеющих дубовых деревяшек.

— Рыба, что несколько часов назад плавала в Атлантике, утром будет подана на завтрак в Лондоне, — сказал мне человек, ответственный за коптильню.

Если устанете смотреть на рыбу и корабли, можете поохотиться за призраком леди Гамильтон. Ее муж, сэр Уильям Гамильтон, лежит на местном кладбище. Он был крупным землевладельцем в этой части Уэльса.