Книга Племя, страница 41 – Александр Прозоров

Самое разумное после гибели вождя — это сразу бросать дом и уходить в другие места. Но, имея несколько детей, не очень попутешествуешь. Да и решиться бросить обжитое, обвязанное за много лет жилье не так просто.

От победителя сбегают или молодые парни и девушки, или не успевшие обзавестись детьми семьи. Остальным остается надеяться на откуп.

А вдруг победитель поленится грабить, откажется от веселья и возможности покуражиться, и просто возьмет ту добычу, которую надеялся сорвать с попавшего в беду племени?.. Тогда облегченно вдохнувшему клану остается дом вождя со всеми припасами, а победитель не торопясь, неделями, а иногда и месяцами вывозит оговоренный приз.

— Приветствую тебя, гость из открытого моря, — обеспокоенный молчанием хозяина, повторил старик.

— Приветствую тебя, Черный Волос, — кивнул Найл, узнавший все, что ему нужно.

— Я рад лично увидеть воина, сразившего самого Сирапа! — воздел старик руки к небу.

Найл, уже уставший каждый раз указывать на Нефтис, просто отмахнулся и кивнул на стол:

— Присаживайся, Черный Волос, угощайся.

— Благодарю за щедрость, великий воин.

— Да какая там щедрость, — небрежно пожал плечами правитель. — Здесь куча припасов, которые теперь никому совершенно не нужны.

— Мы могли бы забрать лишнее… — осторожно предложил старик, надеясь на наивность гостя издалека.

— Зачем такие хлопоты? — развел руками Посланник. — Я сброшу лишнее в алтарь. Это будет моя жертва морю в благодарность за победу. Ты угощайся, Черный Волос, угощайся.

Старику, у которого дома остались сын с женой и пятеро внуков, кусок в горло не лез.

Одно утешение — в хижине вместе с гостем из моря находилось только пятеро воинов. С такими силами целый клан, пусть даже маленький, разграбить трудно.

— Есть еще воины, — сообщил ему Посланник. — Спят наверху.

Туземец заметно вздрогнул.

Он испугался, что разговаривает с морским змеем, умеющим принимать человеческий облик, читать мысли и выманивать женщин в бушующее море. Впрочем, старик прожил очень долгую жизнь и мало верил в подобные вовсе небывалые, сказочные случаи.

— Ты плыл на совет, гость из моря, — покачал головой старик. — У тебя нет с собой оружия и припасов, у тебя всего три пироги. Нет, даже имей ты с собой всех воинов клана, на трех пирогах тебе не обложить наши дома. Ты встанешь под одним, а все остальные соберутся вместе и придут сразиться с тобой.

— Я мирный человек, Черный Волос, — улыбнулся Найл. — Я говорил про это на совете, и повторю тебе: я мирный человек. Мои воины не собираются входить в чужие дома. Мы немного отдохнем, принесем жертву морю, обрежем обвязки и уйдем назад.

У старика пересохло в горле. «Обрезать обвязки» означало разрезать веревки, крепящие стены и полы хижин. То есть, превратить главный дом клана в россыпь плавающих по воде жердей.

— Зачем резать? — с трудом сохранил невозмутимое выражение лица он. — Пусть стоит. Ведь никому не мешает?

Снаружи раздался громкий вопль, всплеск, беззлобный смех.

Посланник Богини поднялся на ноги, подошел к туалетному проему, выглянул наружу и тоже рассмеялся: один из плохо проспавшихся воинов Рыжего Носа не удержался на мостке, рухнул вниз и сейчас с трудом выбирался на корни ближайшей мангры.

— Ты прав, старик, ваших домов мне с ними не взять, — вздохнул Посланник Богини. — Но они воины, они победили, им хочется веселья и развлечений. Если они не могут погулять в ваших домах, то пусть хоть этот на жердочки разнесут.

— Им будет намного приятнее, вождь, если они вернутся домой не с рассказами о победе, а с подарками для жен и детей, с украшениями для лодок и домов, с добычей, которой смогут похвалиться перед друзьями.

— И где же они возьмут эту добычу, Черный Волос?

— Если ты не станешь отдавать припасы Сирапа морю и разрушать его дом, то клан Ореховых Стержней соберет подарки для твоих воинов.

— А подарки мне? — с деланным возмущением приподнял брови Найл.

— Что ты желаешь получить взамен этого дома, гость из открытого моря? — Я знаю, — Посланник прошелся вдоль стен, но подчиненные Рыжего Носа успели ободрать с них все. — Я знаю, что вы умеете изготавливать ткани. Мне нужен кусок размером втрое больше этой комнаты.

— Это очень много за один дом! — попытался возмутиться старик, но Найл его перебил:

— И еще мне нужен сухой гладкий ствол, прямой, в обхват толщиной, семь метров длиной, и еще один такой же вдвое тоньше. И три хорошие, большие пироги.

— Нет, гость, ты просишь слишком много за один дом. Клан готов дать тебе три пироги и ничего больше…

— Мне очень жаль, старик, — покачал головой правитель. — Но мне нужны мачта, парус и поперечный брус. Именно они. Если вы не можете их изготовить, то не нужно ничего вообще. И пусть воины развлекаются.

Черный Волос пожевал сморщенные губы, вспоминая про заготовленные для пирог стволы, и предложил:

— Хотя этот дом того не стоит, клан даст за него деревья, которые ты просишь.

— Деревья бесполезны без ткани, и ткань бесполезна без деревьев, старик. Все или ничего.

— Нет, ты хочешь слишком многого за один уже разоренный дом, за которым предыдущий вождь совсем не смотрел, — поднялся из-за стола туземец. — Очень много.

— Боюсь, Черный Волос, платить откуп каждому, кто появится после нашего отплытия, получится еще больше, — кинул ему в спину Найл, усаживаясь напротив опустевшего места и выбирая себе небольшого крабика. — К тому же, они могут появиться с оружием и припасами, и вовсе отказаться от подарков.

Переговорщик крякнул и, поразмыслив, вернулся обратно.

— Мы могли бы дать стволы сразу, — признал он, — но ткать такой большой лист материи придется долго.

— Сколько?

— Дней… — туземец растопырил пальцы. — Три руки: пятнадцать дней.

Теперь настала очередь морщиться Посланнику Богини: ждать нового паруса для корабля Поруза целых полмесяца он не мог.

— А еще мы дадим тебе новую пирогу, — встревожился старик. — Она самая большая в нашем лесу. Мы с сыном выдалбливали ее два месяца!

— Ладно, — решил правитель. — Пусть будет так!

— Пусть будет так, — закивал Черный Волос и наклонился вперед, чтобы потереться носами в знак заключения договора.

Найл тяжело вздохнул и тоже наклонился навстречу.

Успешно закончив трудные переговоры, оставшись в живых и даже сохранив в клане лишних две ладьи, старик чувствовал себя настоящим героем, с интересом разглядывая лежащих туземцев.

Он думал о том, кого гость оставит заложником до выполнения всех условий примирения. Правитель усмехнулся: если на севере заложник был жертвой, первой расплатой за нарушение соглашений, то здесь — фактически вождем проигравшего клана.