Книга Центровая, страница 41 – Владимир Колычев

Целовалась Рита самозабвенно, но неумело. Я не ощущал уверенности в ее движениях. Она изнывала от наслаждения, но я чувствовал, что радость секса для нее настоящее откровение. Это нечаянное наслаждение она познала только сегодня, вместе со мной, и никак не могла насытиться новыми ощущениями.

Нет, Рита не была шлюхой. Да и не уважала бы ее братва, будь она такой. А Марго реально в авторитете, тут и к гадалке не ходи. Но крутая она в обычной жизни, с кем-то, да только не здесь и не сейчас. Подо мной в горячечных стонах извивалась обычная баба, безголово влюбленная в своего мужика.

Сначала затих я, потом она. Нас обволокло парализующее чувство спокойного, безмятежного счастья, которое хотелось растянуть навечно. Мы лежали в обнимку, не в силах пошевелиться. Не знаю, как она, но я сейчас мог думать только о ней.

– Это же не в последний раз? – с закрытыми глазами без сил прошептала она.

– Нет, – уверенно сказал я.

– Я ведь без тебя не жила, а существовала. Зато сейчас я живу. Мне все равно, что будет завтра, лишь бы с тобой.

– А что будет завтра?

– Ты же не уедешь в Москву?

– Вообще-то, у меня есть дела.

– Плевать на них! Я останусь дома, а ты будешь со мной. Если захочешь.

– Я хочу.

– Блин, я в шоке!.. Ты будь здесь, я сейчас!

Рита не стала набрасывать халат, прямо голышом отправилась на кухню. Худенькая она, но при этом фигуристая. Изгиб по талии с переходом на бедра не крутой, но красивый. Грудь маленькая, но именно такой, как мне сейчас казалось, она и должна быть у моей любимой женщины. Фигура, лицо, глаза, волосы, запах тела!.. Мне нужна была Рита, и только она.

Но тогда почему я с Лизой? Как вышло, что она ждет от меня ребенка?

Из кухни Рита вернулась в переднике на голое тело. Она сама поставила перед диваном журнальный столик, ушла, озорно виляя попкой, вернулась с утятницей. Затем появились тарелки, вилки, ножи. Марго сходила за фруктами, принесла сыр и колбасу. Она знала, что я на нее смотрю, но это ее ничуть не смущало. Ну да, тело у нее совершенной формы, и ей нечего стесняться.

Накрывая на стол, Рита почти беззвучно напевала под нос какую-то веселую песенку. Ее глаза светились от счастья. Я никогда не видел эту девчонку вот такой, но, скорее всего, она и сама себя не узнавала.

В утятнице у нее томилось жаркое. Картофель чуть подгорел, оставаясь при этом сыроватым изнутри, мясо было жестким, но ведь Рита не повар, и ей это простительно. Как и все остальное.

– Ну как? – в ожидании похвалы спросила она, когда я прожевал первый кусок мяса.

– У-у! Супер!

– Сама делала!.. Я вообще первый раз в жизни готовила. Тебя ждала с десяти часов. А ты так поздно!.. В Москву ездил?

– Ну да, был там.

– Лизе сказал?

– Что?..

– То, что мы теперь вместе.

– Не говорил я.

– Мог бы и сообщить, – вибрирующим от напряжения голосом сказала она. – Мы же теперь вместе?

– Я бы этого хотел.

В отличие от самой Риты, жаркое было далеко от совершенства. Зато сервелат отличный и сыр замечательный – уж я-то разбирался в продуктах. Только вот кусок в горло почему-то не лез. А коньяк пошел хорошо, я пропустил вторую за первой почти без перерыва.

– Почему я в десять часов должен был к тебе приехать, а не в девять, например? – спросил я, хотя и без нее знал ответ. – А еще мы могли бы поехать к тебе вместе.

– Могли бы. – Она кивнула, но не стала развивать тему.

– Самоеда боишься?

– Нет. Уже все равно. Плевать на него! – Она нервно подняла стопку и предложила: – Давай за нас! Чтобы никаких Леш и Лиз.

– За нас. – Я покачал головой, не соглашаясь с продолжением фразы.

Леша Самоед пусть идет к черту, но Лизу так просто я послать не мог. Я сделал ей предложение, и скоро у нас будет свадьба. Должна быть. Если бы не Яша Балаган, мы уже были бы мужем и женой.

Но без него меня бы сейчас здесь не было.

Мы выпили. Рита смахнула со спинки дивана красный шелковый халат с золотыми китайскими драконами, набросила его поверх передника, но запахивать не стала. Зато из кухни она вернулась застегнутая, принесла пепельницу, сигареты.

– Почему я ей тогда глаза не выцарапала? – закуривая, спросила она саму себя.

– Кому это ей?

– Лизе твоей. Она мне в волосы вцепилась, а я ей в морду. Надо было еще по глазам!..

– Это ты о чем?

– Драка была, наши против самарских. Лизка твоя туда приперлась. Она тогда с Гольцем таскалась. Шалава!

Я молча плеснул себе в стопку, выпил и неторопливо поднялся с дивана. Рита даже не успела ничего понять, а я уже обувался в прихожей.

Но дверь она мне открыть не позволила – сначала перегородила путь, а затем повисла на шее.

– Прости ты меня, дуру! Сама не знаю, что на меня нашло. Это ведь от ревности! Ты должен понимать, что только от нее!

– Лиза не шалава.

– Прости! Хочешь, на колени встану?

Кто бы мог подумать, что панфиловская Марго может опуститься до такого? А ведь она реально могла встать передо мной на колени, но зачем это мне? Я ее и так прощу. Не могу поступить иначе.

Я вернулся к столу. Рита оказалась у меня на коленях, с жадностью обвила руками мою шею.

– Я никуда тебя не отпущу! Ты же уйдешь от Лизы, да?

Я промолчал. Скорее всего, так и будет, но пока рано об этом говорить. Может, уже сегодня ночью нас грохнут бандиты Самоеда? Или только меня одного?

– Пусть она живет там, в Москве. А ты останешься со мной. Нам здесь будет так хорошо! Я никуда тебя не отпущу!

Халат соскользнул с нее тихо, а журнальный столик перевернулся с грохотом и звоном. Это я толкнул его, укладывая Риту на спину. Да, скорее всего, я уйду от Лизы. Слишком хороша Рита, чтобы делить ее с кем-то.

…Я еще ни разу не уходил в запой, но когда-нибудь это должно было случиться. Три ночи я провел с Ритой, пошел уже четвертый день. Я был пьян и вчера, и сегодня, но виной тому оказались далеко не только коньяк и пиво. Я упивался Ритой, она пьянила меня крепче всякого спирта. Я потерял голову, не мог от нее оторваться. Мне было все равно, что думала обо мне Лиза. Я звонил ей, сказал, что у меня срочная командировка. Верила она мне или нет – плевать!

Все три дня Рита провела со мной, после обеда отлучилась на пару часов, но мы уже снова были вместе. Я приготовил на ужин яичницу с колбасой и луком, коньяк уже на столе, неподалеку постель, еще не успевшая остыть. Я за полгода с Лизой столько раз не был, как с Ритой за эти дни. Можно сказать, мы не вылезали из койки.