Книга Центровая, страница 70 – Владимир Колычев

– Да, знаю, – неохотно признался он. – Зверь во мне сидит. Это все из-за тебя.

– Неужели?

– Я же таким не был. А потом ты с Самоедом закрутила. Помнишь, вы на хату с ним пошли, Жульен вам тогда еще ключи дал! Я думал, у меня сердце остановится.

– Не было у нас тогда ничего.

– Тогда не было, потом случилось.

– Ты тогда уже крысой был.

– А кто меня крысой объявил? Я же тебя ненавидел, но и любил. Самоеда не терпел и убил. Мог бы и тебя прикончить. А ты еще с Кречетом связалась!

– Славу ты тоже ненавидишь?

– Все, нет его больше!

– Как это нет? – опешила я.

– Ярмол же не просто так подъезжал. Он Славу в ловушку заманил. Я лучших пацанов туда отправил.

– Ты Славу мертвым видел?

– Я же говорю, лучших отправил. – Медяку явно не хватало уверенности.

Это меня и расстраивало. Я любила Славу, но именно поэтому и желала ему смерти. Я же тоже собиралась на тот свет, и мы могли бы там встретиться.

– Я же чувствую, что его больше нет, – скривив губы, сказал он.

– Знаешь, что и где чувствуют?

– Разозлить меня хочешь? А я не поддамся. Я же чувствую, что Славы больше нет. Ни его нет, ни злости. Все, никого не осталось, с кем ты!.. И Балагана замочили.

– Быстро ты!

– Я же говорю, была зацепка. А мочить пацаны умеют. С шумом, с пылью, все как положено.

– Пылью не заметет?

– Нет, чисто сработано. Если что, менты продаются и покупаются, можно брать оптом, а можно в розницу. Все, нет больше Балагана.

– У меня с ним ничего не было.

– Это уже без разницы! – Медяк ощерился.

– Круто ты.

– Команда у меня крутая. У тебя такой не было да и не будет. Ты больше не при делах. Но чморить я тебя больше не стану.

– Зарекалась свинья!.. – Я усмехнулась.

– Если нарываться не захочешь.

– Вот и я говорю, зарекалась!..

– Может, я и был свиньей, – сдерживая себя, выдавил Медяк. – Но это в прошлом. Я больше не буду тебя чморить, отвечаю, даже прощения у тебя попрошу.

– Даже?

– Тебя не трону, пока ты сама не захочешь. Поверь, все будет путем.

Вряд ли Медяк раскаивался, но свою вину передо мной он чувствовал реально. Поэтому и не сближался со мной на расстояние вытянутой руки – как знал, что я хочу его ударить.

Эти его сопли ничуть не тронули меня. Напротив, я реагировала на них как волк на запах крови. Моя решимость атаковать Медяка только крепла.

– Если попросишь прощения, то поверю. На колени давай! – Я взглядом очертила место у своих ног.

Пусть опустится на колени, и тогда я и выбью ему глаз.

– Ты думаешь, я не смогу? – Он усмехнулся. – Запросто, только не сейчас. Ехать надо, машина уже во дворе. Руку давай! – Медяк резко шагнул ко мне, схватил за руку.

Я увидела, как он доставал из кармана наручники. Сначала косы мне в ушах заплел, а потом – вязать. Я должна была радоваться этому. Ведь он больше не собирается унижать меня, и все у нас будет просто замечательно. А наручники – это так, мелочь, причем временная. Для моего же блага. Я же такая идиотка, что могу навредить самой себе.

– На, держи!

Я выхватила из кармана гвоздь и ткнула им в лицо Медяку. Метила в глаз, туда и попала.

Медяк заорал от боли, ослабил хватку. Я смогла вырвать руку, выскочила в открытую дверь, потом в холл, оттуда рванула на улицу.

Во дворе под ярким фонарем стояла машина. Один боец сидел за рулем, другой курил у открытой дверцы. Парни ждали меня и Медяка. Я уже здесь, а сейчас будет и он. Тогда мне крышка! Ворота, как назло, закрыты. Да и парень у машины уже отбросил в сторону сигарету. Медяка еще нет, но этот тип уже собирается меня ловить.

Я рванула за дом, парень – за мной. Я успела заметить, как подался из машины и водитель.

Я забежала за угол и вдруг увидела дюжего кривоносого парня с помповым ружьем на изготовку. Я заметила его на контрольно-пропускном пункте, когда приезжала к Славе. Может, и сам Кречет здесь?

– Лицом к стене! – заорал парень, обращаясь к моему преследователю.

Я сама обомлела со страха – настолько свирепый был у него вид. Боец Медяка шуганулся. Он стал поворачиваться к стене, но поскользнулся и рухнул на живот. Парень с ружьем подскочил к нему. Его самого повело при этом в сторону, и он толкнул меня локтем, пытаясь удержать равновесие. Извиняться не стал, зато угостил моего преследователя ударом приклада в голову. А Слава тем временем расправился с водителем.

Я не видела, откуда появился Кречет, но он был здесь. Я бросилась к нему. Живой и здоровый, а ведь Медяк его уже похоронил! Именно это я и хотела ему сказать, но не бросаться же на шею. Он, конечно, спас меня, но я девушка гордая и помню, как была им послана.

Слава поймал меня за руку, остановил и спросил:

– Где Медяк?

Не до меня ему сейчас, не до телячьих нежностей.

Я кивком показала на дом, и в этот момент на крыльцо вывалился Медяк. Одной рукой он закрывал поврежденный глаз, а другой наводил на меня пистолет. Ведь не поскользнется же, гад. И здоровый глаз его не подведет.

Так оно и оказалось. Выстрел был метким, и пуля полетела точно в меня. Но Слава вдруг рванулся вперед. Он тоже не поскользнулся.

Пуля попала ему в грудь, он раскинул руки и подался назад. Я поймала его, но сама не смогла удержаться на ногах. Мы упали вместе, а Медяк выстрелил снова. Пуля попала Славе в ногу, он дернулся от болевого шока.

В этот момент громыхнуло помповое ружье. Медяк схватился за живот, но не упал. Тут же грянул второй выстрел, и заряд картечи снес его с ног. Он упал в сугроб у крыльца, там и затих.

– Нога!.. – простонал Слава.

Видимо, пуля раздробила кость или как минимум задела болевой центр. Кречет находился в состоянии, близком к бессознательному. Еще Медяк ранил его в грудь, но Славу этот факт почему-то не беспокоил.

– В машину его давай! – Кривоносый парень сгреб Славу в охапку.

Я открыла калитку, и мы вышли на улицу. Там к нам присоединился еще один парень, и мы втроем дошли до машины, стоявшей в темном конце улицы.

В ней Слава потерял сознание. Причиной тому стал болевой шок от ранения в ногу. Пулю в грудь не пропустил бронежилет, который, как оказалось, был на нем.

Очнулся он у самой больницы, мутными глазами посмотрел на меня, вымученно улыбнулся. Мы уже остановили кровь, перевязали рану. Пуля попала в кость и осталась в ноге, но ведь это же не смертельно.

– До свадьбы заживет.