Онлайн книга «Канарский вариант»
|
Справляясь с невольной дрожью, натянул нитяные перчатки, обтер пистолет носовым платком и, склонившись над трупом первого нападавшего, быстренько запечатлел на оружии отпечатки пальцев его обеих рук, не забыв про обойму и ствол. Собрал сумки, запихнув в одну из них дубинку; убедившись, что лифт стоит на этаже, пальнул из «Макарова» в его кабину. Вложив пистолет в руку убитого грабителя, открыл дверь тамбура, не без удовлетворения отмечая, что выстрел не побеспокоил соседей по этажу, находящихся на работе, и паники среди мирных обывателей он не посеял. Обернулся на лужицу крови, растекающуюся на бетоне. Сколько же он ее перевидал, этой жидкой ткани из плазмы и форменных элементов, - средства кислотно-щелочного равновесия и водно-солевого обмена… Войдя в квартиру, сунул сумки в шкаф, а после, отзвонив в милицию, уселся пить кофе, не удосужась снять с себя жилет. Жилет, впрочем, сегодня еще мог сослужить ему, не дай Бог, полезную службу. Милицейских прибыло четверо: два сержанта с автоматами, дознаватель и опер в штатском. Следом в квартиру ввалились эксперты, следователь прокуратуры и любопытствующие санитары с трупоперевозки. Одинцов, предъявив служебное удостоверение, выложил на стол «стрелку», с большим профессиональным любопытством исследованную милицией, и дал показания: так, мол, и так, было нападение, адекватно отраженное; мотив нападения, вероятно, связан с его секретной служебной деятельностью. Трупы увезли, но полковнику пришлось проследовать в отделение для дачи показаний под официальный протокол. В кабинете, куда его ввели, сидел какой-то потасканный, с воспаленным лицом капитан, жадно хлебавший пиво из горлышка бутылки. Капитана, как забредшую в магазин дворнягу, с позором из кабинета изгнали, после чего потянулся муторный процесс дознания. Отвечая на вопросы, Одинцов то и дело хватался за телефон - сегодня ему предстояла серьезная операция, подготовиться к которой помешали эти чертовы уголовнички, и единственное, на что оставалось уповать, - на парней из РУОПа, данную операцию обеспечивающих. Впрочем, он, Одинцов, еще успевал… – Ребята, - обратился, прижав руку к груди, к милицейским чинам. - Дело ясное, чего морочиться? Времени нет, у меня сегодня запар… – Ничего себе, - присвистнул один из прокурорских. - Запар! Два трупа, а он как ни в чем не бывало… – Возможно, сегодня еще парочка приплюсуется, - смиренно доложил Одинцов. - День-то только в начале. В дискуссию вступил милицейский чин: – Товарищ, мы все понимаем, но мы же тоже не можем… – Ладно, полковник, гуляй, - произнес другой прокурорский. - Выполняй план, не отвлекайся. – Подбросьте до дома, счетчик выходит… – Сделаем! Пройдя через дежурку и с неудовольствием покосившись на похмельного капитана, в чем-то горячо убеждавшего сидевшего у пульта старлея, сонно ему кивающего, Одинцов уселся в желтый «газон» и покатил к своей «Волге», стоящей у подъезда. Время действительно поджимало, операция могла начаться с минуты на минуту… Проклятая колымага все-таки подкачала, заглохнув на первом же светофоре и категорически не желая заводиться. Одинцов, вытащив буксировочный трос, замахал руками, призывая коллег-водителей к помощи. Перспективы его участия в операции стремительно отдалялись, подобно равнодушно проносящимся мимо машинам. Остановить удалось какой-то старенький, с багажником на крыше «Москвич», из которого вылез сгорбленный дедушка в шляпе. – Дерни, отец! - взмолился Одинцов. - Опаздываю! - И пнул в сердцах колесо «Волги». – Машина, конечно, уставшая, - сказал дедушка, глядя на Одинцова. - Запрягай, милок. Не знаю, правда, потянет ли мой конек-горбунок… «Конек-горбунок» в образе дымящего, изъезженного «Москвича» потянул, но, с трудом пытаясь включить третью передачу, Одинцов невольно вспоминал образ слепого, ведомого глухим. Управляя тяжелой, юзившей на гололеде машиной, практически лишенной тормозов, он с содроганием постигал, что дедушка в шляпе - самый опасный вариант помощи. Включая правый поворот, престарелый владелец «Москвича», у которого внезапное прозрев одолевало склероз, вспоминал, что лучше повернуть налево, и, удосуживаясь переключить предупреждающую оранжевую ми сворачивал, когда идущие следом машины шли на его резкий обгон… «Идиоты! - мысленно проклинал остальных участников движения вспотевший Одинцов, вжимавшийся в сиденье от пронзительною визга сигналов и тормозных колодок. - Куда спешат? Едет дедушка тридцать, пили за ним двадцать пять, если хоть тень риска маячит…» Одолевая крутой пригорок, «Москвич», надрывавшийся изо всех своих последних лошадиных силенок, заглох, едва съехал с его вершины. Одинцов расслышал безрезультатное верещание стартера. Высунулся из салона, крикнул: – Ну, чего у тебя там? – Не заводится, милок, - горестно откликнулся дедушка. - Давай распрягаться, толкнешь меня, может, оживет с разгону-то… Одинцов, не надеясь на слабенький ручной тормоз, попытался поставить «Волгу» на передачу, но безуспешно. Впрочем, благодаря подспущенным колесам тарантас устойчиво стоял на пригорке. Отвязав трос, полковник уперся в горбатый багажник «Москвича», с натугой толкнул машину, покатившуюся вниз… Пух-пух-пух - заработал движок, и он облегченно вытер выступивший на лбу пот. В это время затренькал в кармане телефон. – Ты где? - услышал он голос старшего опера из группы захвата. – Рядом, в двух шагах буквально… - молвил Одинцов, глядя, как «Москвичонок» подает назад. – Давай быстрее сюда, ситуация, кажется, назревает… – Понял. Полковник обернулся, с удивлением обнаружив отсутствие на пригорке «Волги». Стрельнув растерянным взглядом вниз, в сторону односторонней улицы, внезапно увидел ее - неуправляемо, на дикой скорости несущуюся прямиком в зев проезда, из которого тесным арьергардом выезжали, блестя импортным хромом и лаком, два джипа и огромный представительский «Мерседес». Одинцов отвернулся. Он просто не хотел этого видеть… Сел в «Москвичонок», слыша, покрываясь невольными мурашками, отдаленные звуки характерной технической катастрофы. Протянул дедушке деньги. – Подвези, отец, тут недалеко. – А машина-то, милок… – Царствие ей небесно-индустриальное… Через пятнадцать минут Одинцов принимал из рук старшего группы РУОП пистолет-пулемет «клин» легкого класса, засовывая его за вонючую дворницкую доху, выданную в качестве спецодежды. В тесном помещении толпились рослые, уверенные в себе бойцы… |