Онлайн книга «Любовь приходит дважды»
|
Не помня себя от ярости и отчаяния, Клаус изо всех сил боднул противника в живот. Услыхав вопли ассистента, профессор наконец разорвал зрительный контакт со своим великаном. Тот вздрогнул и неуверенно провел рукой перед затуманенными глазами. Гигант Клауса держал его в воздухе, высоко подняв руку с зажатой в ней левой ногой жертвы. Близоруко прищурившись, великан спокойно наблюдал, как лицо парня наливается кровью. – Отпусти его! – крикнул профессор. Великан не отреагировал. Тогда профессор, без предупреждения, безо всяких там боевых стоек и воплей «кия-а-а» (без чего, по мнению Клауса, не могла обойтись ни одна драка), нанес гиганту серию великолепных молниеносных ударов по жизненно важным точкам. Тот пошатнулся и выпустил Клауса, который упал вниз головой в пушистый, но не мягкий, а почему-то твердый снег и на какое-то время лишился сознания. * * * На сей раз он пришел в себя без нашатырного спирта. Когда, выплюнув снег и откашлявшись, он сел, оказалось, что солнце успело несколько сдвинуться вдоль скал и теперь они находятся в тени. Оба снежных человека куда-то исчезли, и Клаус от души понадеялся, что навсегда. – Я долго был в отключке? – небрежным тоном спросил он у профессора. Тот сидел на рюкзаке и прилаживал оторванный рукав куртки. Под левым глазом господина Роджерса багровел свежий кровоподтек. Из уголка рта сочилась кровь. Разбитые темные очки валялись рядом на снегу. – Да не особенно, – весело отозвался профессор, – хотя, не спорю, ты пропустил самое интересное. Он даже попытался подмигнуть Клаусу, но из-за подбитого глаза это не очень хорошо получилось. – Вы бы умылись, что ли, – посоветовал Клаус, шаря в карманах куртки. – Черт, где-то здесь у меня был пластырь… – А, пустяки, – беспечно махнул рукой профессор, – до свадьбы заживет… – До чьей? – тут же полюбопытничал Клаус. Профессор, по своему обыкновению, пропустил личный вопрос мимо ушей и поинтересовался, что он, Клаус, думает по поводу шестидесяти четырех пещер. Как найти среди них ту, единственную? Исследовать все подряд или есть другие, более конструктивные предложения? – Да погодите вы с пещерами! – возмутился Клаус. – Лучше скажите, куда эти-то подевались? Что, они просто слегка побили вас и ушли? – Ну, не совсем так, – скромно заявил профессор. – Им тоже досталось. – Кто бы сомневался, – проворчал Клаус. – Видишь ли, у нас с ними возникла патовая ситуация… – Да ну? В самом деле? – Да. В какой-то момент они осознали, что могут остановить нас только одним способом – убив. – Спасибо, конечно, за «нас», – буркнул Клаус, – но я все равно не понимаю… Профессор удивленно посмотрел на него. – Это же лимбу. Клаус вздохнул, такого объяснения ему явно было недостаточно. – Лимбу никогда никого не убивали, – продолжил профессор. – Никого. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Даже защищая собственную жизнь. Вероятно, поэтому их и осталось так мало… – Ух ты! – поразился Клаус. – Да, верно, теперь я вспомнил! Значит, они ушли, и теперь никто и ничто не помешает нам войти в Шамбалу! Он вскочил на ноги, но тут же, вскрикнув от боли, опустился назад. – Что с тобой? – встревожился профессор. – Голова? – Нет, – сердито всхлипнул Клаус, – нога! Хотя я точно помню, что упал вниз головой! Профессор снял с его левой ноги ботинок и носок и ощупал лодыжку тонкими чуткими пальцами. Она была красная и опухшая. – Перелома нет, – наконец сказал профессор, – вывиха тоже. Похоже, ты ее просто подвернул, хотя я ума не приложу, когда и как. – Я тоже, – мрачно кивнул Клаус. – И? – Тебе нужен покой. Сутки или двое покоя. * * * – Все, – проговорил профессор, кончив бинтовать эластичным бинтом Клаусову лодыжку, – теперь остается только ждать. Клаус вздохнул. – Знаете что, – произнес он тихо и серьезно, – а я ведь понял, в чем смысл… Профессор недоумевающе глянул на него. – Ну, смысл вашей сказки про обезьяну… – А я и сам его не очень понимаю… – мягко сказал профессор. – Да бросьте вы, все же предельно просто! Даже оказавшись между крокодилом и львом, надо наслаждаться дарами жизни… жить так, будто впереди миллион лет!.. И знаете еще что… Идите туда один! Подождите, выслушайте меня! Шамбала рядом, нужно только выбрать правильную пещеру. Я уверен, вы уже знаете какую, а меня спрашиваете просто так, чтобы я не чувствовал себя полным придурком! И всю дорогу вы так! Ну и правильно, конечно! Я и есть придурок, от меня одни неприятности, а вы все равно пытаетесь меня хоть чему-то научить! – Не перебивайте! Я слушал вас, а теперь вы послушайте меня! Идите туда! Мне все равно с больной ногой не взобраться к пещерам, я до них и не доковыляю! Просто сходите туда, убедитесь, что Шамбала там, а потом вернетесь! Ничего тут со мной за несколько часов не случится! Профессор некоторое время испытующе смотрел на Клауса. Потом перевел взгляд на гору с пещерами. Затем снова на него. Наконец кивнул и протянул ему руку. Клаус горячо сжал ее. – Идите, и удачи вам. – Я скоро вернусь, – пообещал профессор. – Конечно, – улыбнулся Клаус. – И возьмите мои очки. Я обойдусь, а вам они наверняка пригодятся. * * * Покончив с апельсинами, Аделаида несколько успокоилась и решила прибраться в палате. Смочила в раковине застиранное больничное полотенце и тщательно, как дома, стерла пыль (а заодно и брызги от апельсинов) со всех доступных поверхностей. Полотенце у нее имелось свое, принесенное завхозом вместе с другими вещами, так что ветхую больничную собственность можно было не жалеть. Затем она постояла немного посреди освеженной комнаты, размышляя, не вымыть ли заодно и пол. Решила, что не стоит – должны же санитарки хоть что-то делать… Или нет? Она никогда раньше (если не считать роддом) не лежала в больнице и поэтому слабо представляла, как тут положено себя вести. Аделаиде больше не хотелось сидеть в палате, и она решила прогуляться по больничному парку. Несмотря на теплую, ясную погоду, больных в парке не было. Наверное, все, кроме нее, выполняли свои таинственные больничные обязанности. Изредка попадавшиеся врачи спешили по делам и не удостаивали Аделаиду вниманием, чему она была только рада. Больничная аллея, обсаженная густолиственными кленами с очень темной, почти черной, листвой, оказалась короткой; не успела Аделаида приступить к очередному серьезному обдумыванию своего положения, как очутилась перед воротами. |