Книга Крестовый поход, страница 100 – Робин Янг

— И что привело тебя сюда?.. — Калавун вопросительно глянул на советника, стоящего рядом с Анджело.

— Бенито, мой повелитель, — сказал советник. — Его зовут Бенито ди Оттавио.

— Я посланец консула Венеции в Акре, мой султан. Мы в тревоге после недавней смены власти в Триполи.

Калавун кивнул.

— Мои советники говорят, что тут замешана Генуя.

— Это верно, мой султан. За поддержку общины Генуя потребовала привилегий. Эти привилегии подтвердила и принцесса Люсия, недавно ставшая правительницей Триполи. Теперь Генуя получила во владение почти все графство вместе с портом. Мы, венецианцы, весьма этим удручены. Триполи — важный торговый порт, и, значит, все, кто ведет торговлю на Востоке, будут зависеть от Генуи. Включая и Египет.

— Это неприятная новость. Но что Венеция хочет от меня?

— Консул просит вашего вмешательства, мой султан. — Анджело вытащил из сумки свиток с печатью консула. Советник принял у него свиток и передал султану. — Консул полагает, — продолжил Анджело, — что оно поможет уладить дела без войны.

Услышав в речи венецианца нотки сомнения, Калавун оторвал глаза от свитка.

— Но ты не разделяешь мнение своего консула?

— О да, мой султан. Я думаю, война все равно будет, вмешаетесь вы или нет. Генуэзцев изгнали из Акры после распри за монастырь Святого Саввы, и они затаили злобу. Заключив союз с Византийской империей, Генуя стала главенствовать на торговых путях в Черном море и в торговле с Монгольской империей. А теперь, завладев графством Триполи, ее власть станет поистине огромной. Но на этом Генуя не остановится. Мне доподлинно известно: у них есть планы захватить и ваши земли, мой султан.

При этих словах придворные в зале насторожились и обратили глаза на Анджело.

— Что за планы? — спросил Калавун.

— Генуя намерена захватить Александрию, мой султан, чтобы главенствовать на торговых путях в Египет. Для этого они тайно построили военный флот. Он уже почти готов. Община Триполи согласна с этим планом, и уже несколько месяцев там собирают войско.

Придворные начали оживленно переговариваться. Высокий молодой человек с серьезным лицом и длинными каштановыми волосами хмуро молчал. Назир, как и прежде, смотрел прямо перед собой.

— Тихо, — крикнул Калавун и пристально взглянул на венецианца. — Как Генуя и община Триполи надеются захватить Александрию, не говоря уже о том, чтобы ее удержать? У них не так много войска.

— Генуэзцы верховодят на торговых путях в Черном море, мой султан. И у них союз с монголами, которые помогут Генуе захватить и удержать Александрию. И не исключено, — твердо добавил Анджело, — даже Каир.

Калавун долго молчал. Затем поднял свиток.

— Почему консул не написал мне об этих планах Генуи? Он о них не знает?

— Несомненно, знает, мой султан, но, я полагаю, его тревожит, что вы пойдете на Триполи.

— А тебя это не тревожит, Бенито ди Оттавио?

— Напротив, мой султан, я побуждаю вас сделать это. Генуя не станет слушать уговоры. А у меня большие торговые дела с Египтом.

— И что у тебя за дела?

— Я торгую невольниками, мой султан. Продаю их мамлюкам. С давних пор. Если Генуя захватит Александрию, я разорюсь. Сейчас генуэзцы прочно обосновались в Триполи. Их надо оттуда изгнать, и они присмиреют.

Калавун откинулся на спинку трона.

— Но если я пойду на Триполи, то тем нарушу мирный договор с христианами.

— Разве замыслы Генуи захватить Александрию не отменяют этот мирный договор, мой султан? — быстро спросил Анджело и бросил взгляд на Назира.

— Это правда, мой повелитель, — подал голос Назир. — Если франки готовятся пойти на тебя, то они уже нарушили мирный договор.

— Мой повелитель, дозволь сказать мне, — произнес один придворный.

— Говори, эмир Давуд.

— Этот чужестранец, — показал он на Анджело, — удостоверяет то, что доносят нам из вечерних стран. Мы знали, что франки строят корабли. Теперь знаем зачем. Мы тревожились, что монголы и франки заключат союз. И теперь видим, что наша тревога не напрасна. Надо действовать.

Лицо Калавуна окаменело. Рука смяла свиток.

— Почему ты ко мне пришел? — неожиданно спросил он, посмотрев на Анджело.

— Мой султан, я опасаюсь разориться из-за действий Генуи и…

— Нет, — прервал его Калавун, — какая тебе от этого польза? Почему ты единственный из купцов пришел ко мне с этим? Разве другие не боятся разориться?

— Это правда, мой султан, в этом у меня есть особый интерес. Ведь я продаю мамлюкам невольников.

— Если я возьму Триполи, то мне не надо будет их покупать.

— Да, мой султан, но я готов помочь вашему войску войти в Триполи. У меня там есть свои люди, и они откроют ворота. Не потребуется долгая осада. В награду я прошу отдать мне каждого десятого из тех, кого вы захватите.

— Но ты христианин и, значит, просишь у меня только мусульман? — спросил Калавун угрожающим тоном.

— Нет, мой султан, я прошу только христиан, — ответил Анджело. — Которых с выгодой продам монголам.

Калавун долго молчал. Затем наконец поднял голову.

— Удалитесь все. Мне нужно подумать.

В последний раз взглянув на Назира, Анджело вышел из тронного зала.

На помосте остался лишь Халил.

— Ты должен это сделать, отец, — твердо сказал он. — Должен. Так думают все эмиры. Ты пока не желал замечать донесения, в которых говорилось, что Генуя строит флот. Но теперь знаешь, для чего им нужны эти корабли. Это знают и эмиры, и они будут недовольны, если ты не пойдешь на Триполи. Вспомни, к чему приводит недовольство эмиров. Сколько султанов до тебя лишились жизни. — Халил подошел к трону. — Не давай им повода.

Калавун пожал плечами:

— Скажи мне, почему поддерживать мир так трудно, а развязать войну легко?

— Потому что нам не нужен мир с христианами, — ответил Халил. — Они неверные. Вторглись на наши земли, разрушили мечети, убили людей. И они не хотят мира с нами. Им нужна наша земля, наши богатства. Подумай об этом, отец. — С этими словами Халил спустился с помоста и вышел из зала.

— Твой сын прав, мой повелитель, — произнес стоявший неподалеку Назир. — Весть о планах Генуи взбудоражит твой двор.

— Может быть, стоит переговорить с франками из Акры, и тогда…

— У тебя нет на это времени, мой повелитель. В последних донесениях сказано, что флот Генуи почти готов. К тому же франки везде одинаковы. Что в Триполи, что в Акре.

— Выходит, у меня просто нет выбора? — пробормотал Калавун, отбрасывая в сторону смятый свиток.

— Да, мой повелитель, — ответил Назир, не сводя глаз с усталого лица султана. — Я думаю, у тебя нет выбора.