Онлайн книга «Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа»
|
— Но, Иосиф, тебе ведь известно, что в соответствии с законами Рима распятых нельзя хоронить. Их тела должны оставаться на крестах до тех пор, пока стервятники и падальщики не пожрут их. Мы даже выставляем караул, чтобы помешать членам семьи и друзьям снять тело с креста. По сути, несанкционированное погребение казненного преступника — само по себе преступление. [91] — Да. Но мы оба также знаем, что император или его наместник могут дать особое разрешение на похороны казненного. Ты и сам иногда позволял это. Я прошу, чтобы ты дал мне особое разрешение похоронить их. На его худом загорелом лице появляется выражение досады. — Если бы этих зелотов приговорил к смерти Совет семидесяти одного, как бы тогда поступили с их телами? «Интересно, зачем он спрашивает? Что ему беспокоиться о том, что происходит с евреями?» — Противозаконно любому человеку хоронить или оплакивать преступника, казненного по приговору еврейского суда. Таких преступников хоронят по распоряжению суда на специально отведенном кладбище за пределами городских стен. [92] Пилат хмурится, видимо раздумывая. — Значит, если я выдам тебе особое разрешение, я буду выглядеть очень великодушным? — О да, чрезвычайно великодушным. Уверяю тебя, Синедрион будет весьма благодарен тебе. Пилат подает знак темноволосому помощнику. Молодой человек бежит через весь зал. — Выпиши Иосифу Аримафейскому разрешение на погребение, [93] — говорит он. — На всех троих приговоренных? — спрашивает помощник. — Да, на всех троих, в том случае, если они умрут сегодня. Но… Пилат на мгновение замолкает. — Принеси мне гвозди. — Да, префект. Пилат холодно улыбается мне. — Valete, Иосиф, — говорит он, прощаясь, и уходит. — Если ты подождешь немного… — начинает помощник. — Подожду. Помощник уходит. В голове роятся бессвязные мысли. Вспыхивают картины, одна за другой, словно меня ударили по голове и я больше не могу собрать воедино даже простейшую головоломку. Одно я знаю точно. Пилат понятия не имеет, что он вознамерился сделать. Смерть святого человека в руках угнетателей народа Израилева навеки запишет погибшего в ряды героев, во все времена жертвовавших своей жизнью во имя веры и мостивших своими телами дорогу к окончательному освобождению Израиля. Пилат сделает из Иешуа святого мученика, человека, с именем которого на устах будут сражаться и умирать другие. Человека, за которого уже к концу нынешнего дня будет готов умереть с оружием в руках любой зелот. И тут я цепенею от ужаса. Сквозь зал проносится порыв холодного ветра, масляные светильники трещат, их пламя колеблется. Желтый свет волнами колышется по стенам. Боже правый. Бунт — всего лишь предлог, который ему нужен, чтобы напасть на лагерь зелотов и стереть их с лица земли всех до одного. А улицы будут пусты, поскольку всем людям сейчас полагается оставаться дома. Его легионы пройдут по городу незамеченными, и никто не предупредит зелотов. Убьют всех. Только теперь я понимаю, насколько прав был Гамлиэль. [94] |