Книга Хранители Кодекса Люцифера, страница 38. Автор книги Рихард Дюбель

– Она мне не поддается, – произнесла она.

Это уже превратилось в своего рода ритуал, и он знал, что нужно сказать.

– Дайте себе время, – произнес он.

Она лишь слегка обернулась на его голос. Он увидел ее выбеленную щеку и задержал дыхание.

– Книге уже несколько сотен лет. И если правда, что дьявол сам ее написал…

Он скорее почувствовал ее язвительную усмешку, чем увидел. Он знал: она в это верит. Сам же Генрих не знал, во что должен верить. Он чувствовал, как его тело начало дрожать, отзываясь на едва уловимую вибрацию, а в ушах зазвенело, как только он приблизился к замку. Впрочем, вибрацию он ощущал, даже находясь в Праге. Он больше не был уверен, всегда ли ощущал ее или только с того момента, когда его посвятили в существование библии дьявола. Вибрация походила на обвал, каждый раз обнажавший самую потаенную пещеру его души и позволявший заглянуть в нее. Иногда то, что он там видел, ему нравилось. Иногда его это возбуждало. Иногда ему приходилось бороться с собой, чтобы не ринуться в ближайший угол и не опорожнить желудок, пока кишки не перестанут выталкивать содержимое наружу. Затем он начинал чувствовать у себя на языке вкус всей той крови, которая была на его руках, и ему казалось, что он слышит, как хрипит Торо, выброшенный им из окна. Он улавливал шум, когда подходил к черному монаху, которого не сумел убить ни один выстрел из арбалета, когда вырывал из раны одну из стрел и вонзал несчастному в горло и, наконец, когда под заглушённые кляпом рыдания дешевой шлюхи вынул из жаровни красный от жара фаллос и… А затем он обыкновенно слышал вопль Равальяка там, внизу, на Гревской площади, в то время как мадам де Гиз прерывисто выдыхала: «Ну-же-ну-же-ну-же!..» Сдержать рвотные позывы было трудно. Он ненавидел библию дьявола за то, что она позволяла ему заглянуть себе в душу.

– Я ожидала вас раньше, – заметила Диана.

– Ее карету задержали под Брюном. Я использовал эту возможность, чтобы посмотреть на нее вблизи.

– И что?

– Она хорошенькая, – невольно вырвалось у него.

Она полностью повернулась к нему. За ее плечами он рассмотрел огромные изображения и тесно выписанные колонки знаков, но затем ее тело закрыло ему обзор. Губы на белом лице разошлись, и между ними показался язык.

– В вашем вкусе?

– Не знаю. – Он сам поразился скупости своего ответа и тому, что ему было неловко обсуждать с ней свою встречу с Александрой Хлесль.

– Постарайтесь разобраться в себе. Возможно, она – подарок. Мой подарок вам.

Он покачал головой. Когда женщина скользнула к нему, у него перехватило дух. Она пристально посмотрела ему в глаза, и он почувствовал прохладную руку на своей щеке. Внезапно она приблизила к нему свое лицо. Ее язык пробежал по его губам. Но едва он успел приоткрыть рот, как она отстранилась. Он хотел схватить ее, однако гладкая ткань ее платья выскользнула у него из рук.

– И что произошло в Брюне? – спросила она.

– Какой-то бедный ублюдок заплатил за то, что убил девушку. Идиот, – добавил он. – Несчастный даже не понимал» что это сделал он.

– Какое удачное стечение обстоятельств.

Генрих стиснул зубы.

– Да, – согласился он, – Александра сама заговорила на эту тему, как только я объяснил ей, что казнь политически обоснована. Она и в Вене видела казнь, только там знаки были расставлены с точностью до наоборот.

– В наше время происходит слишком много казней, – заметила Диана и скроила сочувствующую мину. – И Церковь практически всегда оказывается запятнана – как протестантская, так и католическая.

Генрих ничего не ответил. Он чувствовал, что она смотрит на него, и это было одновременно и неприятно, и возбуждающе. Он беспокойно передернул плечами.

– Я использовала все средства, чтобы расшифровать код библии дьявола. И ничего не добилась…

Воистину все средства, подумал Генрих. Троих из этих средств сожрали свиньи, вместе с их смехотворными одеяниями алхимиков. Убивать трех стариков оказалось скучным занятием. Он надеялся, что Диана отдастся ему, когда станет применять к ним инструменты, которые долгие годы когда-то использовались столяром для совершенно невинных надобностей. Впрочем, она только приказала ему перерезать им глотки и отнести трупы в свинарник.

– Вы действительно считаете, что кардиналу Хлеслю известно больше, чем вам? – спросил Генрих.

– Больше? Он никогда не пользовался своим знанием, опасаясь, что Книга окажется сильнее его.

– Но я думал, вы хотите вынудить его помочь вам, для чего мы и должны получить власть над дочерью его племянника. Как только доберемся до нее. В данное время она беспрепятственно катит в карете в Прагу.

– Вы меня разочаровываете, Геник.

Он недоуменно уставился на нее.

– Но я не понимаю…

– Вы понимаете куда меньше, чем думаете.

Генрих пожал плечами.

– Из того, что вы мне рассказали, я заключил, что мы привезем девушку сюда и таким образом вынудим старого кардинала открыть нам свои познания о библии дьявола. – И хотя дальнейшее неожиданно показалось ему дурновкусием, он совершенно сознательно добавил: – А если он вдруг заупрямится мы пошлем ему ее локоны, пальцы, уши…

– Вы, очевидно, еще не поняли, с кем мы должны это сделать, Геник.

– С кардиналом, который является еще и министром кайзера Маттиаса, и с его племянником, торгашом. И что с того? Ваш супруг стоит куда выше этого старого попа, а Киприан Хлесль и вовсе никто.

– Именно Мельхиора Хлесля, – медленно произнесла она, – следует благодарить за то, что кайзер Рудольф отрекся от престола и что нашего нового императора теперь зовут Маттиасом. Властелин всей империи у него в кулаке. А эрцгерцог Фердинанд так его боится, что изливает на него ненависть, вместо того чтобы предложить ему свои услуги. Мельхиор Хлесль – это серый кардинал государства, а возможно, и следующий Папа – после того, кто сменит нынешнего.

Генрих смотрел в пол. Он чувствовал себя подпаском, не заметившим, что стадо куда-то ушло. А Диана с невозмутимым видом продолжала:

– Что же касается Киприана Хлесля, то если бы вы с ним встретились в темном переулке, я бы, пожалуй, поставила на него.

Он подскочил от негодования. Она тонко улыбалась, сомкнув ладони у живота, как стыдливая девственница. В нем вспыхнула ярость, да так быстро, что он не успел сделать каменное лицо. Она слегка приподняла брови.

– Прекратите скалить зубы, вы становитесь похожим на животное!

Я принесу вам его голову, а затем помочусь в его пустые глазницы! – прорычал Генрих. Голос его дрожал от злобы – и от ревности. Когда он это понял, ярость заполыхала в нем пуще прежнего.

– В этом нет никакой необходимости, – заметила она, – как нет необходимости расчленять Александру Хлесль. Во всяком случае, не для того, чтобы надавить на кардинала Хлесля. Александра станет одной из нас.