Книга Нефертити, страница 37 – Мишель Моран

Я уселась на свое место, а Аменхотеп повел мою сестру к ее трону. Все смотрели, как они вместе взошли на помост, словно боги, спустившиеся на землю. Никогда еще Египет не видел такой потрясающей пары, с их золотыми и стеклянными бусинами и с драгоценными царскими скипетрами. Придворные принялись покачивать головами и благоговейно перешептываться. Я посмотрела на свою пустую тарелку и вручила ее Ипу, чтобы та положила мне еды. За всем столом лишь мы с Хоремхебом сидели молча.

— Ты сегодня неразговорчив, военачальник. — Кийя сидела рядом с Хоремхебом. Ее красивая грудь выглядывала в вырез платья, а под ней приятно круглился живот. — Тебя не радует празднество?

Хоремхеб скептически взглянул на нее.

— Я здесь лишь потому, что так мне было приказано. Иначе я готовился бы к сражению с хеттами, что вторгаются в наши земли и разоряют наши деревни.

Кийя рассмеялась:

— Хетты? Ты предпочел бы лучше драться с хеттами, чем пировать у фараона?

Военачальник посмотрел на нее и ничего не сказал.

— А хетты вправду захватывают египетские земли? — спросила его я.

— Каждый день, в который мы им это позволяем, — ответил Хоремхеб.

— Так ты думаешь, будет война? — тихо спросила я.

— Если фараон сдержит свое слово. Сестра главной жены царя верит в это?

Кийя пренебрежительно фыркнула:

— Да что маленькие девочки знают о войне?

Хоремхеб пристально взглянул на нее.

— Судя по всему, больше, чем жены фараона.

Он резко отодвинул стул, встал из-за стола и вышел. И я тоже встала, не дожидаясь, пока Ипу принесет мою тарелку, и заявила, что мне очень хочется взглянуть на сад.

Над садом Гора встала полная луна. Свет из дворца рассеивал ночную тьму, а в отдалении мелодично журчал фонтан. Из дворца до меня доносился смех и шум радостного празднества.

— Я так и подумал, что могу встретить тебя здесь.

Я застыла. Из теней возник человек, и я уже собралась было пуститься наутек. Какая глупость — отправиться в сад одной! Но когда человек вышел на освещенное место, я узнала его. Я вспомнила наш последний разговор и холодно улыбнулась:

— Добрый вечер, военачальник Нахтмин.

— Ты даже не удивилась, увидев меня? — спросил он.

На Нахтмине было длинное схенти и короткий плащ из плотного льна. Я взглянула на него в бледном свете луны.

— Нет. А что, надо было?

— Я только что приехал из Мемфиса. Даже фараон еще не знает, что я здесь.

— Но Нефертити сказала…

Нахтмин пожал плечами:

— Их предупредили о моем приезде.

— Тогда тебе туда. — Я указала на дворец. — Они захотят немедленно поговорить с тобой.

Военачальник рассмеялся.

— Ты думаешь, фараона волнует, что его мать скажет о его действиях?

Я мгновение подумала.

— Нет.

— Тогда какая разница, буду ли я там, притворяясь, будто веселюсь и радуюсь, или побуду тут с прекрасной мив-шер и вправду порадуюсь?

Я покраснела. «Мив-шер» — так меня называл отец. Так уместно называть котенка, но не женщину.

— Там во дворце Нефертити. Ты можешь порадоваться обществу красивой женщины.

— Ах вот почему ты сердишься на меня! А я-то думал…

— Вовсе я на тебя и не сержусь! — возразила я.

— Вот и хорошо. Тогда ты не будешь возражать против прогулки по саду.

Он предложил мне руку, и я нерешительно оперлась на нее.

— У меня будут большие неприятности, если моя сестра обнаружит нас здесь, — предупредила его я.

Но мне нравилось ощущать его прикосновение, и я не отняла руку.

— Она сюда не придет.

Я посмотрела на Нахтмина.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что сейчас ее гораздо больше волнует строительство храма Атона.

Это было правдой. Вряд ли вообще хоть кто-то на празднестве меня хватится.

— Ну и как дела в Фивах? — хмуро поинтересовалась я.

— Да так же, как и в Мемфисе. Сплошная политика, — ответил Нахтмин. — Когда-нибудь я брошу это все и поселюсь где-нибудь в тихой деревушке.

Он посмотрел на меня.

— А ты? Каковы планы сестры главной жены царя?

Мне было четырнадцать — достаточно, чтобы выйти замуж и управлять собственным домом. Я сжала губы.

— Это зависит от того, что решит мой отец.

Военачальник промолчал. Я подумала, что его, быть может, разочаровал мой ответ.

— Говорят, ты целительница, — заметил Нахтмин, меняя тему беседы.

Я энергично покачала головой:

— Просто в Ахмиме я немного изучала травы.

Нахтмин улыбнулся. Он наклонился и сорвал листик с какого-то маленького кустика.

— А что это? — спросил он.

Я не хотела отвечать, но Нахтмин поднял листик повыше и явно собирался дождаться ответа.

— Тимьян. С медом хорошо лечит кашель, — не удержалась я, и Нахтмин рассмеялся.

Мы дошли до самого края сада: в нескольких шагах от нас уже начинался дворец.

— Ты не принадлежишь этому месту, — сказал Нахтмин, глядя на открытые двери Большого зала. — Ты для этого слишком хороший человек.

От возмущения я повысила голос.

— Ты хочешь сказать, что…

— Я ничего не хочу сказать, мив-шер. Но эти игры не для тебя.

Мы остановились у входа во внутренний дворик.

— Я уезжаю завтра утром, — сказал Нахтмин. Помолчав, он быстро добавил: — Будь осторожна здесь, госпожа. Пусть история забудет твое имя. Ибо ради того, чтобы твои деяния жили в вечности, тебе придется стать именно тем, чем желает тебя видеть твоя семья.

— И чем же? — спросила я.

— Рабыней трона.

Я сидела в покоях Нефертити, потому что она позвала меня сюда, и смотрела, как она разделась, бросив дорогое платье на пол. Она протянула ко мне руки, чтобы я помогла ей надеть домашнее одеяние, и мне подумалось: а не стала ли я уже рабыней трона? Уж рабыней Нефертити — так точно.

— Мутни! Мутни, ты меня слушаешь?

— Конечно.

— Тогда почему ты не отвечаешь? Я только что сказала, что завтра мы собираемся пойти посмотреть на храм, а ты… — Она с шумом втянула воздух. — Ты думаешь о том военачальнике! — обвиняюще воскликнула Нефертити. — Я видела, как ты вчера вечером вошла с ним в Большой зал!

Я отвернулась, пытаясь скрыть румянец.