Онлайн книга «Джамп»
|
– Маленький шаг одного человека… на фиг не нужный всему человечеству. Слова тонули в тишине. Потрясающая тишина – нет ни ветра, ни голосов, ни привычного индустриального шума. Только наше дыхание. – Странные оптические характеристики, – заметил счетчик, медленно выбираясь из кабины. – Атмосфера практически не искажает спектр… – И это все, что ты можешь сказать? – спросил я. Из всех нас только счетчик не испытывал никакого трепета или восхищения перед небом Ядра. – Никаких чувств не пробуждается? – Я, конечно, могу произнести ряд фраз, означающих сильные эмоции, – насмешливо ответил счетчик. – Но не стоит, Петр, подходить ко мне… совсем уж по-человечески. Кивнув, я проглотил обидное замечание. Видимо, счетчик это понял: – Петр, полагаю, очень многие расы Конклава испытали бы эмоции, близкие к человеческим. Для меня, однако, существует причина, мешающая оценить эту картину. Он помолчал. – На нашей планете, Петр, вообще не видно звезд. Все чувства, какие я мог бы ощутить, были испытаны мной давным-давно, когда я впервые оказался в космосе. Счетчик легко спрыгнул вслед за Даниловым. Маша посмотрела на меня, пожала плечами и осторожно полезла следом. – Подожди! – окликнул я ее. Открыл контейнер между креслами, достал банки с питанием. – Лови! Две банки я кинул Маше, две – Данилову. Две оставил себе. Счетчик, не дожидаясь вопроса, отказался: – Мои скромные потребности тебе известны… – Это комбинированный рацион, – пояснил я. – Удовлетворяет потребности в еде и питье. На всякий случай. – Корабль так и будет стоять? – пряча банки в карманы, спросил Данилов. Я отдал мысленный приказ и выбрался следом. Кабина сомкнулась. Кораблик, классическая летающая тарелка, смотрелся здесь вполне уместно. Куда более, чем трое людей без скафандров. – Он будет ждать, – сказал я. – Что-что, а ждать они умеют… – А потом придет кто-то в твоем облике, сядет в кресло и отправится с экскурсией на Землю, – поддержал меня Данилов. – Не знаю, насколько это вероятно, – ответил я. – Но, наверное, справедливо. Если уж я влезал в чужое тело… Ты хочешь вернуть свой изначальный облик? Куалькуа задал вопрос сухо и без любопытства. Да! Я начинаю. – Ребята, отвернитесь… – успел попросить я. И лицо пронзила боль. Хорошо, что они послушно отвернулись. Не потому, что это выглядело слишком уж отвратительно. Меня скрутило от боли, я не смог сдержать стона, из глаз катились слезы. Все тело горело. В этот раз куалькуа то ли был небрежен более обычного, то ли торопился – я чувствовал себя так, будто с меня сдирают кожу. Когда наконец трансформация закончилась, я стоял на коленях, лицо было в слезах, губа оказалась прокушенной до крови. Единственное, за что я и впрямь испытывал благодарность, – куалькуа все же убрал рану на шее. – Петр… – Маша коснулась меня. – Как ты? – Как? – Я неуклюже поднялся. – Я – снова я. Вот и все. Меня чуть пошатывало, но боль уже исчезла, ее сменило блаженное расслабление. – Таким ты мне больше нравишься, – вдруг сказал рептилоид голосом деда. – И… я тебе завидую, мальчик мой. Я кивнул. Я понимал деда. Ему никакая боль не поможет вернуть прежнее тело. Через мгновение вместо него уже заговорил рептилоид: – Все же не стоило делать это так сразу. На виду у корабля. – Он заметит преображение на любом расстоянии, – огрызнулся я. – Успокойся. Его это просто не волнует. Почему-то мне не хотелось смотреть в глаза спутникам. Я отер лицо, огляделся. Вне корабля планета Тени оказалась куда менее сказочной. И, признаться, неуютной. Воздух все же был прохладен для нас. Почва, издалека так красиво расцвеченная звездной иллюминацией, – простой каменистой землей. А к пылающему миллионом звезд небу мы уже немного пригляделись. – Какая-то дурацкая ассоциация появляется, – поморщившись, сказал Данилов. Он вел себя так, словно ничего не произошло. Что ж, спасибо. – А? Петя? Есть у тебя такое ощущение, что все это… – он взмахнул рукой, – что-то очень знакомое? Вот только в новой обертке. В пышной. В принципе я был с ним согласен. Какая-то ассоциация и у меня вертелась. Неуловимая. Призрачный, карнавальный свет… безжизненная даль… стерильное безмолвие. – Карел, можешь что-нибудь предположить? – Догадки – не самая сильная моя сторона. – Тогда я хочу поговорить с дедом. Домыслы – как раз по его части. Через неуловимый миг счетчик передал контроль своему квартиранту. – Спасибо, Петя, – первым делом сказал дед. – Ящерка не так холодна, как хочет казаться… нипочем не уступает место. Рептилоид энергично покрутил головой. Дед наслаждался возможностью самостоятельного обзора. – Вот и сбылась моя мечта – своими ногами ступить на чужую планету. Наполовину сбылась, – с мрачной иронией изрек дед. – Что ты хочешь спросить, Пит? – У тебя не появилось никаких ассоциаций? Дед помолчал. – Ничего особенного, Петя. Так… из разряда красивостей. Чистилище. – Что? Если сейчас дед еще способен был смущаться, то это произошло. – Я же говорю – абсолютная лирика! Чем-то подобным я представлял себе тот свет. Ни рай, ни ад, а именно чистилище. Как там у Данте… э… «я поднял взгляд очей»… э… – «Казалось, твердь ликует их огнями; о северная сирая страна, где их сверканье не горит над нами!» – невольно подхватил я. Маша громко фыркнула. И неожиданно попросила: – Андрей Валентинович, не давите нас поэзией! Боюсь, тут все будет куда реальнее и неприятнее, чем загробный мир. Я уставился на деда. Первый раз после воплощения в теле рептилоида Маша заговорила с ним. Неужели все же согласилась, что он остался человеком и в теле счетчика? Но вряд ли дед способен простить ей предательство… – Хорошо, Маша, – добродушно ответил дед. – Не буду давить. Я прекрасно помню, что твоим любимым поэтом был Пушкин, любимым писателем – Толстой, а любимой музыкой – «Лунная соната». Кажется, она покраснела. Вот уж не пойму почему. Вроде бы ничего обидного дед не сказал. С минуту еще мы топтались вокруг корабля, будто ожидая. Чего угодно – торжественной делегации с цветами, толпы мыслящих грибов или танкового корпуса. Но мир Тени игнорировал нас столь хладнокровно, словно и впрямь состоял лишь из голой равнины. – Ну что, пойдем? – Данилов вопросительно посмотрел на меня. – Кажется, туда… |