Онлайн книга «Сказание о Старом Урале»
|
– Не тронь, добром прошу! – Откройся! Пальцем никто не тронет! Все молчишь? Бей по лицу, Алексей! Костромин ударил с размаху. Пленник пошатнулся, но выстоял. Он в упор глядел на Григория, и тот не выдержал, отвел глаза. – Поддай еще, Алексей! Но едва Костромин снова замахнулся, как дверь избы распахнулась. На пороге стоял Семен Строганов. – Не сметь! Вошедший взглядом приказал оторопевшему Мокею войти в избу и запереть дверь изнутри. В сумраке избы он медленно обвел всех пристальным, недобрым взглядом. – Ладный у тебя помощник, братец! Человеку со связанными руками седину старческую кровью марать? Землю строгановскую поганить? Григорий растерянно поглядывал на брата. – Не гневайся, Сеня, на моего слугу. Я сам так велел. Плеть его не берет. Не могу, братец, от сего царского ворога признание добыть. – Чем перед тобой сей человек провинился? – В бегах он. Царю ворог. – Спрашиваю, перед тобой чем провинился? – Не волен спрашивать, братец. Я здесь хозяин. Мое дело допрос чинить. Царь на то волю дал. – Боярин сей когда подвластным тебе стал? – Когда на моей земле объявился и пойман был. – Пойман, так на суд в Москву и отправь. – За беглых ворогов царских заступаешься, братец? – Пошто же вон того молодчика не хлещешь, Григорий? Он тоже, как слышно, от царской службы сбежал! – Потому не хлещу, что сразу повинился. Согласие свое дал нам слугою быть. Не слушая ответ, Семен подошел к старику. Они посмотрели друг другу в глаза. – Семеном Аникиевичем Строгановым прозываюсь. Прощения прошу за брата, что уважение к сединам потерял. Кто будешь? – Родом из Новгорода. Макарий Голованов. – Как? Боярин Голованов? Царю друг? Астраханского хана победитель? Старик опустил взгляд. – Такая пора пришла, что царь не другом, а ворогом почитать стал. Доносу ложному поверил, опалу наложил. Семен велел Мокею развязать боярина. Дал ему свой платок стереть с лица кровь. – Дозволь спросить тебя, боярин: кто велел по лицу тебя бить? Голованов ничего не сказал. – Неужто это ты, Григорий, сам такую забаву надумал? – Я только плеточкой, плеточкой легонько велел, а вот Алешка приказа ослушался, опозорил боярина. – Выходит, чужим советом живешь? Боярин Макарий! Сей же час прошу тебя на моих глазах позор с себя смыть! Молод сей змееныш знатного и честного человека избивать. Ежели отняли у тебя мучители силу, сам буду его учить уважению к сединам. – Семен! Сокольничего моего Алексея в обиду не дам. Он мне служит. – Плохо служит! Сядь, Григорий, на лавку, а плеть на стол положи. – Не волен приказы мне давать! – Моей воли на все дела хватит, а лишком с тобою еще поделюсь. Сам ли желаешь постоять за себя, боярин? – Сам желаю. Только воды напьюсь. Голованов с жадностью напился из ковша, вышел на середину избы и смерил Костромина долгим взглядом. Тот было отступил под защиту Григория. Хозяин слегка заслонил собой слугу. – Не дозволю над ним расправу чинить! – Сядь, Григорий. – Самоуправствуешь, братец. Катерину кликну. Мокей, беги за хозяйкой! Моя крепость! Не позволю никакому гостю моей воле хозяйской перечить! Не обращая внимания на слова брата, Семен указал Мокею на Костромина. – Не за хозяйкой беги, а вон того молодца посередь избы выволоки. Но тут сам Костромин внезапно кинулся на Голованова, рассчитывая одним ударом свалить с ног ослабевшего пленника. Но он недооценил ратной выучки старого воина. Тот отразил неожиданное нападение встречным ударом, и Костромин отлетел под ноги Григорию. Боярин сказал повелительно: – Ну-ка, выходи наново, молокосос бессовестный! И лишь только растерявшийся Костромин поднялся, кулаки бывшего воеводы снова отправили его на пол, на этот раз под соколиный насест. Весь в перьях и птичьем помете Костромин еле выбрался из-под насеста. Боярин отвернулся. – За себя уплатил сполна, Семен Аникиевич, а за прочее все – бог ему судья, – спокойно сказал Голованов. – Брось и думать об этой мрази. О другом я помню: как ты батюшке нашему помог до царя дойти. В этом немалая заслуга твоя перед моим родом. Ты помог батюшке на Каме встать. Сейчас одежу достойную тебе принесут, со мной в хоромы пойдешь. – Не смей у меня самовольствовать! Своему пленнику я сам и судья праведный! – выкрикнул Григорий. – Был до сего часа боярин Макарий твоим пленником, а теперь дорогим моим гостем стал. – Катерине скажу! – Быстрее говори! Вон она сама к нам жалует! Катерина уже стучалась в запертую дверь. Она долго искала Семена и проведала, что он направился следом за Григорием к новой сокольне. – Катеринушка! – Григорий чуть не с мольбой протянул к ней руки. – Никак, вовремя поспела? – с лукавством спросила Катерина, с одного взгляда разгадав смысл происшествия в избе. – Рассуди братский спор. У муженька разумения своего нынче недостало, – хмуро сказал Семен. – Боярина, что наши люди полонили, отнять задумал. Слугу моего, Алешку Костромина, изувечить позволил. Катерина разглядела кровь и грязь на липе Костромина. – Ты, Гриша, о молодце не горюй. За битого, говорят, двух небитых дают. Невдомек мне только, кто же это его так изукрасил? – Да вон тот, пленник мой, боярин Голованов. И его-то братец Семен у нас запросто отнять хочет, будто я у себя не хозяин. Рассуди нас с братом, Катеринушка! – О чем просишь? – строго спросила Катерина. – Кто я тебе? Жена твоя только. Судить братьев Строгановых – не моего ума дело. Семен перебил ее: – Не притворяйся, Катерина Алексеевна. Бог тебя не бабьим разумом наградил. Коли просит муж – уважь! Рассуди спор. Как скажешь, так и будет. Катерина недолго искала решение. – Совсем как ребятишки малые! Будто не можете кон бабок разделить. Извольте, стану вас судить. Только, чур, как решу, так и будет. Какой тут у тебя, Мокей, сокол самый лучший? Который из них Ярый? – Вон энтот, – хмуро указал Мокей. – Возьми его на руку! А вы, братья Строгановы, извольте рукавицы надеть и руку к соколу протянуть. К кому на рукавицу сокол перейдет – тому и пленником владеть. Повинуясь капризу женщины, оба брата надели ловчие рукавицы и протянули руки к Мокею с соколом. Птица в недоумении потопталась на Мокеевой руке, затем осторожно сошла к Семену. Катерина звонко рассмеялась. |