Онлайн книга «Андрей Рублев»
|
– Но к нам в Новгородскую землю он не ходок. Николо перекрестился от удивления и уверенно сказал: – Услышите о его походе, так сами от страха встанете на колени. Воля Тимура – ураган, все уничтожает на своем пути. Его орды неисчислимы. И самая неодолимая сила в них – барласы. Подумать страшно, сколько он стран покорил и испепелил. Копыта его конницы пеленой пыли застилают дороги его походов, а после них в Самарканд годами идут караваны с завоеванными богатствами. – С награбленными! – Иезус Мария! Николо приложил палец к губам, продолжал шепотом: – Досточтимый Саверий, остерегайся так непродуманно говорить о великом Тимуре! Не забывай, что у него везде уши, а твои купеческие дороги тянутся и за грани Руси. Тимур мстителен. За неповиновение он приказал сжечь Хорезм, а Ургенч сровнять с землей. – Ты меня, Николо, не стращай. Тимуру не ступить ногой на Новгородскую землю. Она под охраной Божьих глаз. – Должен признать, что, побывав во многих иных землях, нигде не встречал более самоуверенных людей, чем новгородцы. Николо замолчал. А Саверий решил поинтересоваться: – Пошто вести о себе не подавал? – В иных землях свои дела вершил. Тебе ли не знать, как извилисты торговые пути. Иной раз к ним и другие дела примешиваются. Нам, купцам, все дозволено. С торговыми замыслами можем сочетать и замыслы наших владык. Укажу одного новгородского купца. – О ком говоришь? – О купце Мохоногом. Знаешь его? – Как не знать! Крестный моего сына! Он, как я знаю, в Византию меха повез. – А оказался в Самарканде! С мягкой рухлядью до самого Тимура дошел. – Господи! Неужли Венедим и впрямь осмелился на такое дело? – Осмелился. – Но изладил-то все втайне? – Ему было так приказано! – Кем? – Вот об этом мне и надо узнать. Только ты можешь мне помочь с ним свидеться и убедить его быть со мной откровенным. – А пошто у тебя такая надобность? Николо кинул взгляд на окна и двери, а убедившись, что они закрыты, ответил: – Имею на то повеление Тохтамыша. – Понял! – Прошу тебя, помоги мне свидеться с Мохоногим. Тебе это сделать легко. – Просишь о сурьезном. Со скорым ответом на просьбу не торопи. Надо мне к делу с разумением подойти, сперва надо с Венедимом свидеться и исподволь обо всем разузнать. Может, никому не положено знать о его тайном странствии. – В память старой дружбы, Саверий, не откажи в помощи. В долгу не останусь. Хан тоже воздаст тебе отблагодарение. – Плевать мне на ханскую благодарность! Только из-за старой дружбы пустил тебя за свой порог. Думаешь, не догадываюсь, пошто ты возле хана? Церковь твоя тебе сие повелела. – Все так, как сказал. Саверий, обнадежь, что окажешь помощь. – Сказал уж, для сего время надобно. Чего торопишься. Аль блохи кусают? – Хан ждет от меня вестей. – А пошто ж тогда Тохтамыш тебя самого в Самарканд не посылает? – Мне хочется жить! Небось и Мохоногий не поехал бы, да только ему кто-то приказал так поступить. – Да кто? – Не знаю. Дверь в трапезную, распахнувшись, пропустила человека богатырского облика с копной русых волос. Войдя, он трижды перекрестился и, улыбаясь, подошел к Саверию, который при его появлении проворно встал на ноги в полной растерянности. – Не ожидал со мной свидеться? Засмеявшись, пришелец обнял Саверия, и они расцеловались, отвесив друг другу поясные поклоны. Все еще не оправившись от внезапного появления Венедима Мохоногого, Саверий сказал: – Добро пожаловать, друже! – Вижу на столе хлеб с солью. – Гостя привечу из Рима. Венедим ответил на поклон Николо. – Садись! Медку отведай. Гость желанный. Саверий торопливо налил из чаши мед в свою чару. – А сам? – спросил Венедим. – Дозволь малость передохнуть, потому в охотку прошлись по питью. Николо, встав, поклонился Саверию и, устало прикрыв глаза, сказал: – Благодарю за угощение и прошу дозволения откланяться. – Отпускать тебя неохота, но разумею, что у тебя есть на то надобность. Николо и Венедим снова обменялись поклонами, и римлянин, сутулясь, в сопровождении хозяина вышел из горницы. Вернулся Саверий и, запыхавшись, произнес: – Дай поглядеть на тебя, шатыга светловолосая. – Угадай, откудова в родном Новгороде означился? – А какая мне надобность гадать, ежели знаю, где был! – Знаешь? – Венедим раскатисто рассмеялся. – Знаю! В Самарканде с самим Тимуром знакомство свел. Ответ Саверия усадил удивленного Венедима на лавку. – От кого дознался? – От гостя, коего сейчас проводил до порога. – Да кто он таков? – Нюхач Тохтамыша. Хан знает, что ты в Самарканд наведывался. Но не ведает, кто тебя туда посылал. Гость мой хочет с тобой знакомство завести. Тохтамыш послал его к нам. – Ты-то как узнал нюхача? – Знакомство свел, когда в Рим с мехами ездил. Тебе, видать, тоже наши соболя двери Тимурова царства открыли. – Бобры! Бобры любую заветную дверь отворят. – Да как же ты, отпетая твоя башка, решился в эдакую даль податься? – Аль не новгородец? Давно о Тимуре слыхал, вот и возмечтал на него своими глазами поглядеть. Перекрестился и с караваном в путь подался. – Перекрестись на образа, что по своей воле подался. – Уволь! Послан был Русью. А кем послан, не спрашивай! – А не думал, что мог там сгинуть, семью осиротив? – Крепко думал. Но не поверишь, как меня берегли, когда узнали, что к Тимуру жалую посланцем с Руси. Глянь на эту серебрушку. С ней меня сам пророк Мухаммед не обидит. Венедим достал из кармана кафтана пластинку с пятнами синеватой патины. – Пайцза [11] Тимурова. Видишь надпись на ней, пофарсидски писано. |