Онлайн книга «Кровь королей»
|
– Как это?.. Я же ваш пленник. – Вне всяких сомнений. И мы можем убить тебя завтра. Или сейчас. Или через месяц. Или уморить голодом. Или запытать до смерти. Все так, хранитель. Но ты можешь заработать свободу. – Свободу?.. Клир вздрогнул. Нельзя было давать себе ложную надежду, но так хотелось… – Помнишь ли ты, клир девятого пера, чему тебя учили? Все то, благодаря чему получил высокий сан? – Девятое перо – вовсе не высокий сан… – Но самый высокий в цитадели, – перебил вестник. – Ты не ответил на вопрос. – Я всю жизнь служил ордену. Я все помню. – Значит, помнишь и врачебное ремесло, коему вас долго и тщательно обучают? – Конечно помню. Мне приходилось постоянно лечить этих болванов из наемной стражи. То срамную болезнь подцепят от деревенских шлюх, то поносом изойдут, ведь жрут что попало. Лечил я этих недоумков, а что проку? – Понимаю, клир. Был бы прок, не оказался бы ты здесь. Успешно лечил? – В основном. Но некоторые болезни подвластны лишь богам. – Конечно. Но уповать на одних лишь богов нельзя. Иначе зачем они даровали нам руки, ноги и способность мыслить и действовать? – Чего вы от меня хотите? – Помнишь ли ты клятву, которую произносит всякий, кто берется за врачебное ремесло? – Помню. Без клятвы нельзя лечить никого, кроме самого себя и неразумных зверей. – Так произнеси ее! – велел Олвин, скрестив руки на груди. – Но зачем?.. – Может, ты за свой сан золотом заплатил и клятвы не знаешь? – Знаю и помню! – Так говори! Пленник недоуменно осмотрелся. Лысый верзила водил по бороде здоровенным ножом. Другие двое смотрели так, будто только и ждут команды разорвать клира на части. – Я, Деранс Ментан, сын Ормунда, клянусь Инварином и первой целительницей и сестрой его Арпелией, да снизойдет из ее рук милосердие каждому. Клянусь остальными богами и не устрашусь произнести эту клятву перед всевидящими очами отца их великого. Беря их в свидетели своей клятвы, обязуюсь каждый раз, когда призовут меня исполнить ремесло врачебное, делать это в соответствии со словами моей клятвы. Клянусь исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство, подкрепленное печатью с пожертвованной мною кровью из тела моего: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому. Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного зелья и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного средства. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство. Я ни в коем случае не буду делать в лечении того, чему еще не обучен, но обязуюсь призвать обученного собрата своего в помощь нуждающемуся. В какой бы дом я ни вошел по призыву исполнения врачебного ремесла, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, господами и слугами. Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому. И пусть боги знают мою клятву [6] . Олвин Тоот слушал внимательно, словно экзаменовал пленника. – Ты знаешь клятву превосходно. И я молю богов, чтобы столь же превосходно ты знал врачебное дело. Сейчас я скажу тебе, как ты можешь спасти свою жизнь. Ты слушаешь меня, клир девятого пера? – Д-да… Ментан часто закивал и облизал пересохшие губы. – Лесной король Роберт тяжело ранен. Я призываю тебя последовать клятве, которую ты скрепил кровавой печатью и в свидетели которой призвал всех богов с их отцом. По спине клира потек холодный пот. Беглый вестник прекрасно знал, что клир не может нарушить клятву. А если бы и не клятва, не страх перед богами, есть страх перед разбойниками. Откажешь, и они немедленно покончат с тобой, причем, судя по лицам, сделают это с большой охотой. – Что за рана? – выдохнул пленник. – Низ спины, половина зада, бедро. Его искромсал эловепрь. Не знаю уж, откуда болотная тварь в этих краях. – О боги, эловепрь?! – Да. Но я знаю, что для клира девятого пера это не трудность. – Все зависит от сроков!.. – Вчера. Вчера вечером. Сутки еще не прошли. – О боги… – Слушай меня внимательно, клир. – Олвин приблизился к лицу пленника и перешел на зловещий шепот. – Если ты спасешь Роберта, клянусь всеми богами и отцом их великим, я освобожу тебя. Ты отправишься в цитадель живой и невредимый. Но если Роберт умрет, умрешь и ты… – Но почти сутки! – Умрет он, умрешь и ты. – Но что, если я не смогу?! – Умрешь… – продолжал шипеть Олвин. – Да, но!.. – Без «но». Умрет он, умрешь и ты. – Я же не всесилен! – Так призови на помощь богов, – пробасил Карл Лысая Гора. Деранс принялся судорожно вспоминать, что ему нужно делать. – Где… Г-где вепрь! Нужна его кровь! – За ней послали, – ответил Тоот. – Послали?! – взвизгнул клир. – Так ее нет?! О боги! Он хлопнул себя ладонями по голове. Олвин схватил его за грудки и несколько раз встряхнул. – А ну соберись! – рявкнул вестник. – Ну же! Закрой глаза! Клир послушно зажмурился. – Теперь глубокий вдох… и выдох… Во-от та-ак. Вспомни, чему тебя учили. Все, что нужно, чтобы спасти жизнь Роберта. Все, что нужно, чтобы спасти свою жизнь. * * * Олвин прекрасно понимал, что на кону не только жизнь вожака разбойников и Деранса Ментана. Если Роберт умрет, опальному вестнику едва ли удастся убедить братство в том, что не он в ней виноват. Быть может, Шон Арчер ему поверит. Быть может, Галиган Болтун и Крошка Четт. Но что они против Карла Горы и всех прочих, которые, обезумев от потери, возжаждут расправы, даже если виновного в такой смерти не может быть вообще! |