Онлайн книга «Секира и меч»
|
Трифон счел свое решение мудрым и не ошибся. Десяток Глеба нес службу хорошо. Облаченные в новые сияющие доспехи, воины Глеба начали службу у Иудейских ворот. В тот день был какой-то иудейский праздник, и дабы избежать беспорядков, обязали стражу прогуливаться при полном вооружении возле этих ворот и в местах, где проживало много иудеев. Но все было тихо, и Трифон остался доволен. В другой день стояли у Харисийских ворот, приглядывая за входящими и выходящими. Эта служба была потруднее: к концу стражи у Глеба так и рябило в глазах и даже кружилась голова. А Трифон был не скуп. На следующую ночь начальник стражи направил Глеба и его людей в монастырь Космидий, что стоит за воротами Серебряного озера: прошел слух, что возле монастыря собираются воры. Действительно, так и было. Стражники Глеба взяли ночью шайку воров. И познали щедрость начальника стражи. И Трифон стал людям Глеба больше доверять: оставлял их сторожить ночами стены и башни и спал спокойно. Однажды Глеб с десятком сопровождали важного чиновника — эпарха — от дворца до гавани. Эпарх отправлялся в Геную. Когда эскорт проезжал мимо Ипподрома, Глеб в который уже раз вспомнил про Гийома. Проводив чиновника на корабль, Глеб поехал в конюшни и спросил про кузнеца. Ему ответили: — Нет, с тех пор так и не видели Гийома. Как сгинул! Должно быть, в самом деле утонул. Была уже весна. Заметно потеплело, стало выше ходить солнце. В городе, в уютных двориках зазеленели сады. Глеб к тому времени уже числился у Трифона в любимцах. Начальник стражи всерьез задумывался, не сделать ли ему Глеба пентеконтархом. Как-то в очередной раз выпало десятку Глеба стоять ночью на стенах. А ночи были еще прохладные, на высоких стенах и башнях часто дул пронизывающий ветер, поэтому стражники мерзли. Чтобы согреться, они жгли на башнях костры и, разумеется, тайком согревались вином. Согревшись, воины поигрывали в кости, подменяли друг друга. Этой глухой ненастной ночью стражники очень хорошо согрелись. Глеб даже выбранил двоих за то, что они «сторожили не в ту сторону». А игра складывалась удачно: Глеб все выигрывал и выигрывал. На плече у Глеба висела кожаная сумка, в которую он складывал выигранные деньги. Играли по-крупному, в три кубика. Кроме Глеба, кости бросали Каллистрат Душегуб, Велизарий — тот самый, с поломанным носом, и Щелкун. Волк в это время был на стене. Тут к месту будет сказать, что когда Волк стоял на страже, все могли быть спокойны; давно уж заметили — мимо Волка комар незамеченным не пролетит. Когда Глебу выпал очередной кербос и он ссыпал выигранные номисмы в суму, Душегуб предложил еще «погреться» и взялся разливать по чашам вино. Он разливал вино и нахваливал его, а еще сетовал, что ему в игре сегодня не везет, а везет только Глебу. Тут вдруг Велизарий вскричал: — Глеб! Гляди-ка, он хочет обокрасть тебя! Все вздрогнули от неожиданности, и Глеб — тоже. Он спросил: — Кто хочет обокрасть? Каллистрат Душегуб поставил кувшин. Он хоть и вздрогнул, а не пролил ни капли. — Как кто? — Велизарий сверлил Душегуба глазами. — Вот он!.. — Душегуб? — удивился Глеб. — Ну да! Неужели ты не чувствовал? Глеб, и вправду, ничего не чувствовал. Он покосился на сумку: та как висела на плече, так и висела. Душегуб выпучил глаза: — Ты с ума сошел! Чтобы я крал у Глеба?.. Да я убью тебя за такие слова!.. — Ты хотел украсть! — настаивал Велизарий. — Ты левой рукой разливал вино, а правой тянулся к его сумке… — Ты сам не знаешь, что говоришь! — брызгал слюной Душегуб. — Привиделось спьяну! А мне теперь доказывать, что я не вор… Так он говорил, сделав самые честные глаза, однако к сумке Глеба, действительно, сидел подозрительно близко. Впрочем это еще ничего не значило: они все сидели тесно за маленьким дощатым столом. Велизарий сказал: — Какой мне смысл тыкать в тебя пальцем, если ты не вор? — Ты все придумал! Я убью тебя!.. — все сильнее горячился Каллистрат и уже хватался за меч. Глеб велел: — Успокойтесь! К чему ссориться из-за денег? — Дело не в деньгах, — начинал повышать голос и Велизарий, — а в воровстве! — Я убью тебя! — опять обещал Душегуб. Щелкун сказал: — Проверь, Глеб, деньги. Глеб заглянул в сумку: — Деньги на месте. Хотя я не помню, сколько их было. — Вот видишь! — обрадовался Душегуб. — На месте денежки!.. Глеб, ты мне веришь? Глеб хотел замять это дело и сказал: — Конечно, Каллистрат, я тебе верю. Но здесь обиделся Велизарий: — Значит, ты не веришь мне? Значит, я солгал? И ничего такого не было? И вор не тянулся к твоей сумке? Глеб не знал, как быть. Он взял свою чашу. И, пока пил, думал. Вытер губы рукавом, сказал: — Я и тебе, Велизарий, верю. Но смотри, в башне полумрак. Костер небольшой, факелы почти прогорели. Мечутся тени. Тебе могло и привидеться… Глебу очень хотелось прекратить этот спор, но он продолжался бы еще долго и неизвестно к каким бы последствиям привел, если бы в башню тут не вошел Волк. Глаза его выдавали возбуждение. Волк сказал: — Крестоносцы! И все поскорее высыпали из башни на стены — посмотреть. Но сначала ничего не увидели. Была очень темная ночь. Стражники крестоносцев услышали… Из темноты с холмов стали доноситься нарастающий топот, ржание лошадей, крики… Глеб кивнул: — Да, похоже, что это они! Давно уже ходят слухи… — и распорядился: — В башне навести порядок… Проверить ворота… Доложить Трифону… Воины бросились исполнять приказания; внизу, на мостовой, зацокали копыта — кто-то поскакал к начальнику стражи. И скоро Трифон тоже был на стене. Начинало потихоньку светать. Стражники пристально вглядывались в тающую мглу. Сначала завидели привычные глазу покатые склоны холмов. Потом разглядели нечто пестрое на них. Кто-то из стражей охнул: — Господи! Как их много-то!.. Скоро стали ясно видны бесчисленные конные отряды рыцарей. Холмы были покрыты ими, как лесом. Поблескивали доспехи в бдедном утреннем свете, пестрели нарядные одежды и украшенные гербами щиты. Глядя на несметное рыцарское войско, Трифон щурил глаза: |