Онлайн книга «Два брата»
|
Марков удивился. – Червонцев с сотню, пожалуй, наберу. – Сотня?! Выручай, Егор, вкладывай в мое дело! – Зачем? – Неужто не понимаешь? Еще в арифметике знаток! Из Антип Ермилычевой тысячи должен я пять сделать… В три года! Трудновато? Теперь считай: у меня сотен пять найдется да твоих сотня. Сколько выходит? Одна тысяча шестьсот! Значит, должон я капитал не упятерить, а, почитай, утроить. А ежели бы наскрести до двух тысчонок, то и вовсе ладно будет. Понятно? – Понятно! – ответил Егор и захохотал. – Ах ты, толстосум, купчина петербургский новоявленный!.. Вот что, Ваня! Ты хотел повстречаться с Бахуровым. Сегодня вечером пойдем. Он тебе по коммерческой части поможет, да у него и деньги есть. – Эх, Егор! Больше ты для меня в жизни совершил, чем брат родной брату делает. Перед глазами Егора вдруг встало лицо Маши, ее кроткие глаза, затененные густыми черными ресницами. Глава XVII. В гостях у Бахурова
Друзья отправились к Трифону Никитичу Бахурову. Бахуров имел дом на Мойке. Трифон Никитич женился несколько лет назад. Лет ему было за тридцать, он растолстел, на голове появилась ранняя лысинка. Математические науки и штурманская премудрость не дались Бахурову. Его выпустили в гражданскую службу. Начав с должности писца, Трифон Никитич, как исполнительный, знающий дело чиновник, быстро выдвинулся. Должность Бахурова была «хлебная». Адмиралтейство ведало строительством кораблей, а ведь сколько всего надо закупить и заготовить, прежде чем спустишь корабль на воду. Тут и лес мачтовый, и доски, и брусья, и смола, и пенька, и парусное полотно, и канаты… Да всего и не перечтешь. Чиновники Адмиралтейства, ведавшие хозяйственной частью, как сыр в масле катались. Ведь и они и поставщики действовали по поговорке: «Рука руку моет» – и были вполне довольны друг другом. Егор не без основания предполагал, что у Бахурова водятся деньги. Трифон Никитич встретил гостей радостно: – Здравствуй, здравствуй, Егор Константиныч! В добром ли здравии? – Твоими молитвами, Трифон Никитич. Вот мой закадычный, о котором я тебе говорил: Ракитин Иван Семеныч… – Знаю. Помню. Вы, кажется, у купца Русакова служите? – Служил, теперь свое дело открываю, господин секретарь. Бахуров рассмеялся: – Прошу без чинов. Трифон, Никитин сын, к вашим услугам. – Очень рады, Трифон Никитич, с вами приятное знакомство свести! Не откажите нам в любви и милости, а мы вас будем почитать, яко первейшего человека и благодетеля. Бахуров церемонно раскланялся. На столе появился поднос с графином, рюмками и закуской. Через полчаса разговоры приняли другой тон. Бахуров и Ракитин после трех стаканчиков перешли на «ты», успели обняться и расцеловаться, но головы, не потеряли ни тот, ни другой. – Так, значит, ты, Иван Семеныч, в купеческое сословие переходишь? – задал вопрос Бахуров. – Благовременно! Петр Алексеевич купечеству добрый покровитель и об успехах его весьма печется. Да вот вам! – Бахуров зачитал на намяты – «Московского государства купецким людям торговать так же, как торгуют иных государств торговые люди, кумпаниями…» – Сиречь, сообществами? – Сообществами, – подтвердил Трифон Никитич. – Да только у нас такое дело нейдет. Боятся купцы кумпании учинять… – А то и правильно, – не удержался Иван Семеныч. – Как же так? Один больше внесет, другой меньше, а прибыль как? – Очень просто: прибыль по капиталу делить. Да не в этом дело: думает каждый, что его другие кумпанейщики надуют! – Бахуров громко захохотал. Но Ракитин сидел насупившись. Хозяину стало неловко. – А ты не обижайся, Иван Семеныч! – сказал он. – Торговое дело исстари ведется по пословице: «Не обманешь – не продашь!» Государь же хочет все повернуть на лучший манир… – Раз уж государь задумал торговлю улучшить, – уверенно подхватил Егор, – то и добьется своего. Ракитин, помявшись, медленно заговорил: – Трифон Никитич!.. С капиталами у меня… того… Ежели есть у тебя деньги… вкладывай – ей-богу, не покаешься! Спроси про меня у Егора. Он все обскажет. – Подумаю, подумаю, Иван Семеныч! – И думать нечего! Я тебе какой угодно процент дам! – Уж и какой угодно… – Ей-ей! – Тридцать на сотню дашь? – Трифон Никитич зорко заглянул в глаза Ракитину. Тот отшатнулся: – Шутишь! Тридцать не дам. – То-то и оно! Я, брат, вижу, ты себе на уме! Оба захохотали. Торг велся долго и упорно. Нашла коса на камень. – Ну, так как же, Иван Семеныч? Двадцать пять? – Десять, Трифон Никитич! – Двадцать три! – Одиннадцать! Наконец новые приятели сошлись на пятнадцати процентах. – Сколько вкладываешь, Трифон Никитич? – спросил Ракитин. – Шестьсот червонных. Сели писать условие. Бахуров достал гербовую [120] бумагу: – Пиши, Иван Семеныч: «Я, такой-то… обязуюсь уплатить такому-то взятые у него заимообразно…» – Я, Трифон Никитич, занятую сумму и проценты означать не буду, а напишу, сколько причитается к отдаче через четыре года… Это как водится… – Правильно, – сказал Бахуров. Ракитин произвел расчет. – Пятнадцать с сотни, за четыре года шестьдесят процентов… «Уплатить девятьсот шестьдесят червонцев…» Он поднес перо к бумаге. Бахуров схватил его за руку: – Стой! А проценты на проценты забыл? – Как! – ахнул Ракитин. – Так! Ты что думал? – Ну и хват же ты, Трифон Никитич! – Не хуже тебя. – Компаньоны подходящие, – проворчал Егор. Иван Семеныч вытащил из кармана «Считание удобное», с которым не расставался. Через несколько минут он объявил: – Одна тысяча сорок девять червонцев. – Пиши для круглого счета одну тысячу сто, – спокойно сказал Бахуров. – Ой! – вскрикнул Иван Семеныч. – Ничего!.. Ракитин написал. Бахуров вынес деньги, Иван тщательно пересчитал. – Помни, Иван Семеныч, – наказывал чиновник, – что я деньги дал, ни слова. Удобнее будет поблажки тебе устраивать. Понятно? |