Книга Елена Троянская, страница 151 – Маргарет Джордж

Я никогда не слышала, чтобы сдержанный Гектор так много говорил. Парис прикрыл голову руками, чтобы защититься от ударов, которые следовали один за другим. Ноги Гектора дрожали от напряжения — он молотил Париса, словно тот был куском дерева. Парис взмолился, чтобы Гектор его выслушал. Нанеся еще несколько ударов, Гектор отошел.

— Хорошо. Говори, трус. Защищайся с помощью слов, если не умеешь защищаться с помощью оружия.

Парис медленно встал на ноги. Лицо его было мертвенно-бледным, глаза выражали отчаяние.

— Я не могу. Не могу защищаться, когда происходит непонятное. Я вступил в поединок с Менелаем, ты отрицать не станешь. Я не бежал с поля боя. Его копье чуть не убило меня, меч разломился. Тогда он едва не задушил меня, когда тащил. Не знаю, каким чудом мне удалось высвободиться из его железной хватки. И тогда я пополз, не зная куда, и оказался во дворце.

— Какая чепуха! Ты оскорбляешь здравый смысл, рассказывая подобные небылицы!

— Клянусь тебе, это правда. Не могу объяснить это иначе, как вмешательством богов…

— Выдумки! Небылицы! Хватит припутывать богов, оправдывая собственную трусость или хитрость! Ты заранее подготовился…

— Гектор! — вмешалась я. — Подумай сам. Даже если Парис планировал сбежать с поля боя — а он этого не делал, — то он не смог бы осуществить свой план: ведь Менелай потащил его в лагерь греков, чтобы убить вопреки правилам поединка. Менелай, проиграв поединок, пустил в ход свою силу. К сожалению честных людей, бесчестным такие уловки помогают. От верной смерти Париса могли спасти только боги. Что они и сделали. Это же ясно!

— Нет, мне ничего не ясно! — прорычал Гектор.

— Гектор, это ясно каждому, кто посмотрит на дело глазами постороннего наблюдателя, а не оскорбленного брата, — сказал Парис. — Я не просил о пощаде. Я готов был отдать жизнь, более того, я считал, что обязан ее отдать. Но я не обязан отказываться от подарка богов, особенно если этот подарок — моя собственная жизнь.

— Не понимаю, почему боги так стараются сохранить твою жизнь! Почему они так ценят ее? — возопил Гектор. — Сколько раз ты должен был умереть — и каждый раз спасался.

— Человек не может умереть, пока не пришел его срок, — ответил Парис. — Ты знаешь, что судьба каждого определяется при рождении, и не во власти смертного изменить ее. Даже боги, имеющие власть, не делают этого. Мне было суждено пережить по крайней мере этот день. К тому же Елена права: Менелай нарушил правила поединка, и боги восстановили справедливость, не дав ему убить меня бесчестным образом.

— Агамемнон провозгласил Менелая победителем. — Гектор горько рассмеялся. — А вы чего ожидали? К тому же кто-то из троянцев ни с того ни с сего пустил стрелу в сторону греков [21] .

Тогда Агамемнон объявил о возобновлении военных действий. Неужели вы не слышали звуков боя, который идет в долине? Или до вашей небесной спальни столь низменные звуки не долетают?

Я бросилась к окну. До меня донесся удаленный гул, похожий на шум волн. Затем его прорезал звук, который ни с чем не спутаешь: лязганье металла о металл. Парис подошел ко мне. Он сжал подоконник руками.

— Не в нашей власти остановить кровопролитие, — печально сказал он Гектору. — Слишком много людей хотят воевать.

— Глупец! — покачал головой Гектор. — Эта война — твоих рук дело.

— Нет. Я отказываюсь принимать на себя вину. В Трое были и есть люди, которые хотят воевать не меньше греков. Кто помешал Елене и мне встретиться с Менелаем и Одиссеем, когда они приходили в Трою? Неизвестно. Конечно, шпион, выдававший себя за Гиласа, разоблачен, но у него наверняка есть сообщники, и они остались на свободе. Одному Гиласу не справиться со всем. Кто-то убил нашу священную змею, чтобы запугать нас. Кто? Елена хотела уйти к грекам, чтобы прекратить войну, но ее поймал Антимах. Спроси его, что он делал за стенами города ночью?

— Елена пыталась бежать к грекам?

Гектор пришел в изумление, он понятия не имел об этом: Антимах сохранил секрет.

— Да, я хотела прекратить войну. Меня перехватил Антимах.

— Перехватил тебя? Где?

— За городской стеной.

— Ты перебралась через стену?

Гектор не мог поверить в это.

— Да. Я отошла довольно далеко от стены, когда наткнулась на Антимаха.

По лицу Гектора было понятно, что он не верит моему рассказу.

— Хорошо, тогда спроси его сам, — предложила я. — Ты увидишь, как он удивится, что ты знаешь.

— Я непременно спрошу. Но если это правда… Антимах всегда твердо настаивал на том, чтобы оставить тебя в Трое и использовать как приманку для греков. А вот Антенор более всех стремился к прекращению войны. Но теперь уже поздно.

— Именно это я тебе и говорил, — напомнил Парис. — Война катится вперед, и никто не в силах остановить ее. Того, кто попытается это сделать, она отбросит в сторону или раздавит.

— Я должен вернуться на поле битвы, — ответил Гектор. — Иначе скажут, что я тоже трус.

Он резко развернулся.

— Я не трус! — крикнул Парис. — Перестань называть меня трусом.

— Не я называю тебя трусом, а те, кто стал свидетелем твоего бегства.

— Я не бежал! Я объяснил тебе…

Но Гектор уже вышел, его шаги удалялись по лестнице.

— Парис, отныне нас будут считать трусами и злодеями, — сказала я, поворачиваясь к нему. — Мы с тобой знаем правду, но людей не разубедишь.

— Мы должны! Должны очистить наши имена от клеветы.

Сейчас он действительно выглядел глупым мальчишкой, как назвал его Гектор. Точнее, не глупым, а наивным.

— Парис, война требует жертв. Моя племянница Ифигения стала первой жертвой этой войны с греческой стороны. Нам предстоит стать жертвами с троянской стороны. Правда, пока мы пожертвовали не жизнью, а добрым именем. Ничего не поделаешь — такова война.

— Я считал, что жертвы войны — убитые воины и разрушенные города.

— Человеческое сердце — самая дорогая жертва, — ответила я, чувствуя полное изнеможение.

— Ты лишилась сил, защищая меня, — улыбнулся Парис. — Настоящий герой! Правду говорят, что женщины сражаются отчаяннее мужчин. К счастью, амазонки держат сторону Трои.

— Пора их уже позвать на помощь.

— Ты считаешь?

— Да, а то будет поздно.

— У меня нет таких полномочий. Это может сделать только Приам.

— Он будет сомневаться и откладывать со дня на день, пока греки так не обложат город, что к нему нельзя будет подойти. Ты должен послать за амазонками сам. Разве ты не царевич?