Книга Стальной ворон. Книга 2, страница 37 – Екатерина Стадникова

— Завтра устроят проверку в стиле «Золушки», чует мое сердце, — выдохнула Лют.

— Завтра будет утром. — Эмьюз потянула свою пару к безопасному спуску.

Холод кусал за пятки. Если бы не азарт, наполнявший тела жаром, Тени повернули бы назад.

— Холл! Что дальше? — Лют приложила ухо к стене. — Море открытого пространства, а мы в белом!

— Там темно. Вдоль перил прокрадемся, за колоннами, дальше короткий рывок и взлет. — Роль командира нравилась.

— Попались, — блондинка указала куда-то подруге за спину.

Тень оглянулась. Призрачный мальчик смотрел прямо на них, сердито сдвинув брови.

— Дезмонд, миленький, не выдавай нас! — взмолилась Эмьюз.

Он несколько раз ткнул себя пальцем в губы.

Призрак старательно артикулировал, чтобы нарушительницы поняли вопрос.

— Зачем вы здесь? — от омерзительного хрипа кровь стыла в венах.

— Из-за химер, — ответила Эмьюз. — Ты же их видишь, правда? Они крошечные смешные зверюшки. Просто кивни, если «да».

Дезмонд улыбнулся.

— Вижу.

— А я еще и слышу, — добавила Тень. — Мы с таким трудом добрались сюда, чтобы поговорить с большой люстрой. Не порти все.

Секунды ожидания превратились в невыносимую пытку. Наконец, призрак подался вперед и захрипел опять:

— Первый и последний раз.

— Ты самое доброе привидение в мире! — Эмьюз звонко чмокнула воздух там, где располагалась щека Дезмонда.

Тень абсолютно ничего не почувствовала, но призрачный мальчик буквально остолбенел. С глуповато-счастливым выражением на лице он прикоснулся к месту поцелуя дрожащей ладонью. Потом белесым росчерком выпорхнул на лестницу и завертел головой.

— Чисто. — Дезмонд поманил девочек к себе.

— Спасибо, — шепнула Эмьюз.

Последние метры. Тени уже не таились. Они шлепали босыми ногами, не боясь разоблачения, а призрак кружил рядом.

— С первой попытки? — Эмьюз протянула подруге руки.

— На счет три, — предложила Лют.

— Вместе. Раз… Два…

— …Три! — Они оттолкнулись и стрелой взмыли к потолку.

Вблизи люстра поражала воображение. Тысячи многогранных хрусталиков составляли ледяное кружево.

— И где твой «самый старый зверь»? — Лют прищурилась.

Эмьюз напряженно всматривалась в застывшие прозрачные капли, отражавшие друг друга.

— Покажись, — попросила девочка. — Меня к тебе послали свинокрыс и рогатый лягушонок-философ.

— Блеск, — протянула Фьюри. — Она чокнулась.

— Минуточку, — возразила Эмьюз. — Ты, между прочим, висишь тут вместе со мной.

— Значит, это заразно, — подытожила та.

— Уходите, — пискнул тоненький голосок. — Убирайтесь, уматывайте, проваливайте!

— Мы тебя не обидим.

— Кого «не обидим», это всего-навсего люстра, — не скрывая досады, проворчала Лют.

— Не мешай, — оборвала Эмьюз. — Он говорит со мной, но отчего-то не особенно приветливо.

— Ишь ты, — рассмеялся невидимый собеседник. — Я к вам так, как заслужили. Сначала ласковенькие, потом бросите. Дудки!

— Кто тебя бросил?

— Девочка с золотыми глазами, — всхлипнул голосок. — Она была моим другом. До нее еще девочка с родинкой на лбу, а до нее мальчик с веснушками, и мальчик с двумя именами, но мальчики не очень меня замечали. А последняя грустная девочка…

Всхлипы обернулись рыданиями.

— … девочка… добренькая была, жалела меня, гладила. Я даже до пола спускался для нее! Пост покидал. А тоже бросила и забыла.

— Как ее звали? — Эмьюз не обращала внимания на гримасы и ужимки Лют.

— Обидно.

— Понимаю, что обидно, когда бросают, — согласилась Тень.

— Звали ее обидно, — пояснил голосок. — А еще «Дайна». Предательница… оставила, бросила, забыла.

— У нее есть уважительная причина, — прошептала Эмьюз. — Леди Дайны Уиквилд нет в живых.

— Умерла? — ахнул некто.

Воздух в полуметре начал стремительно густеть. Пока из марева не проступил черепаший панцирь.

— Увы, — подтвердила Тень. — А на ее место взяли меня.

— Дурные вести лучше неизвестности. — Из горловины панциря показался крошечный розовый носик.

— Не сердишься больше?

Вместо ответа обитатель костяной брони выбрался наружу. Мохнатая щекастая мордашка, выпуклые черные глазки, внушительные желтые зубы, мышиные лапки и коротенький голый хвостик, — обыкновенный рыжий хомяк с белым брюшком, если бы не панцирь.

— Химеры в Трапезном сказали, что ты мне объяснишь, почему я вас вижу. — Эмьюз с надеждой посмотрела на волшебное существо.

— Не-а, не объясню. — Смешной хомяк втянул лапу в панцирь и почесался. — Нельзя объяснить то, чего не понимаешь. Какая разница, что показывают глаза? Они не всегда правы. Ты ветер не видишь, а он есть. Видишь меня, а меня-то и нет.

— Вот и лягушонок так говорил, — расстроилась Тень. — Тебе должно быть тоскливо здесь одному, когда соплеменники в Трапезном?

— Соплеменники? В Трапезном? — Зверек тряхнул ушами. — Нет такого места, где бы нас не было. Кто, по-твоему, зажигает и гасит лампы? Кто приносит вам нужные предметы? Отпирает и запирает замки? Стирает с листков каракули и помарки по первому требованию? Кто? Мы!

— Погоди, когда университет накрывало слепым пятном Призмы, ничего не работало, — вспомнила девочка.

— У нас тогда не то, что работать, выживать сил едва хватало… — пискнул хомяк.

— Как же так? — пролепетала она.

— Обыкновенно, — вздохнул тот. — Мы как солнечные зайчики. Нет солнца, нет и нас. Человеческая воля дает жизнь, а свет Призмы питает. Люди не знают о нас, но каждый день принимают нашу помощь.

— Просто пользуются и все? — расстроилась Эмьюз. — Это несправедливо!

Лют развернула подругу к себе.

— Послушай, мне уже надоело. — Блондинка дрожала от холода. — Закругляйся, пока я не окоченела и не рухнула вниз.

— Потерпи еще немного, — попросила та.

Воспользовавшись паузой, хомяк вытянул неестественно длинную шею и принялся разглядывать собравшуюся под коготками пыль.

— Справедливость тут ни при чем, — ответил зверек, заметив, что Тень снова смотрит на него. — Кто-то верит в нас, кто-то нет. Кто-то видит нас, кто-то нет. Кто-то умеет правильно просить, кто-то нет. А справедливость совсем про другое. Если ты попросишь меня зажечь люстру, я не сделаю этого. Даже если ты попросишь правильно.