Книга Стальной ворон. Книга 2, страница 67 – Екатерина Стадникова

У подножия Руфус остановился. Он не знал, куда идти, не верил, что дойдет с теми ранами, чья боль терзала не столько плоть, сколько разум. Робкое дуновение коснулось его ладони. В нескольких метрах стояло вполне живое существо.

— Люси? — зачем-то спросил Танцор.

Она не ответила, только указала на противоположную сторону прогалины.

— Что там? — Руф на мгновение отвел взгляд и снова остался в полном одиночестве.

Верить галлюцинациям — не самый рациональный подход, только теперь было все равно. Тангл бросил бы монетку, если бы нашел хоть одну в кармане. Он на всякий случай прогулялся по узорчатой дорожке, но увы. Она свернула и уперлась в глухую стену из широких стеблей.

Вернувшись по собственному кровавому следу к холму, Руф осмотрелся в надежде, что джунгли снова дадут ему знак. Руфус не мог точно сказать, сколько проторчал неподвижно, вслушиваясь в мурлыканье мелодии. Чем дольше он стоял, тем сильнее одолевало новое чувство. Танцора мучило желание плюхнуться на колени и умолять джунгли о прощении. Хэвэн, поселенцы, он сам — инородные тела. Песок, испортивший механизм. Танглу чудилось, что именно об этом поют неведомые голоса.

— Я заберу ее и уйду! — крикнул он музыке. — Мы больше не потревожим вас!

Голос распался на звуки и улетел прочь. Маленький мальчик, живущий глубоко в душе, ждал чуда. Ждал, что джунгли расступятся и, как в сказке, приведут его куда нужно. Но чудес не бывает. От приторной сладости слиплись губы, а по шее к затылку бежали холодные мурашки. Каждый вдох, каждая царапина — доза токсина. Вопрос времени, когда руки и ноги откажут служить.

Сделав над собой усилие, Руф отправился, куда указало привидевшееся существо. Сознание цеплялось за пение джунглей. Парадоксально, но теперь оно превратилось в хлипкий мостик между забытьем и реальностью.

Где-то высоко солнце закатилось за горизонт, и воздух заметно посвежел. В каждом светлячке мерещился эльф, а сквозь музыку чуть слышно прорывался фальшивый вой, отдаленно напоминающий разрозненные куплеты рождественских гимнов и знакомых с юности шуточных песен.

Тангл уже ничему не удивлялся. Потеряв равновесие и оказавшись на четвереньках, он с трудом приподнялся на дрожащих руках. Свинцовая голова клонилась к земле. «Признай поражение. Последние часы. Проведи их приятно», — умоляло истерзанное сознание. Вместо этого Руфус упрямо пополз вперед.

«А ведь я любил жизнь», — неожиданно отрешенно подумал он. — «Что-то ценил, что-то упускал по глупости. Как любой мальчишка, мечтал о героической смерти за достойную идею. Похоже, мечты таки сбываются».

Вдруг земля оборвалась! Тангл рыбкой скользнул в гладкий влажный желоб. «Так дождевая вода стекает с холма», — зачем-то решил Руф и закрыл глаза. Он представлял, как вот-вот налетит на камень, который раскроит ему череп, или встретит торчащий шип. Подобные перспективы совершенно не пугали. Если Харпер не дура, что без сомнений так, она заметит сигналы бота-прокладчика и выберется. Что-то грустное шевельнулось в животе: «Сразу послали бы бота, я был бы сейчас в сухой чистой постели».

Желоб закончился так же внезапно, как начался. Руфус с размаху нырнул в вязкую жижу по самые пятки. Грязь затягивала смертельной ловушкой. «Занятный финал», — промелькнуло в мозгу. — «Танцор утонул в луже». Тут Тангла взяла злость. Он словно взорвался. Перед глазами встали звездные россыпи августа, открытый простор, свобода… полет. Грязь сопротивлялась. Она не желала отпускать легкую добычу. Руфус неистово рвался ввысь, в небо! И жижа поддалась.

Тангл взвился в воздух, но удержать равновесие не сумел. Тогда он думал только о том, чтобы вырваться…

А как складно все-таки получалось сперва. Переход без Связного, неповоротливая консервная банка защитного модуля, надежда на лучшее, на успех. Токсин притуплял боль. Первый шип торчал из плеча, второй угодил в руку чуть выше локтя, а третий пробил бедро. Руфус видел себя со стороны. Он болтался черной тряпкой над землей среди спутанных стеблей.

— Играл в спасителя? Вот твой терновый венец. — С этой точки цепь событий виделась иначе.

Руф ничего не чувствовал. Ему невыносимо хотелось просто перестать быть. Слиться с музыкой джунглей. Она ласкала его, как самая нежная из женщин. В череду воспоминаний вторглось лицо.

«При чем здесь Коллоу?», — расстроился Руфус.

Он обмяк и уронил голову на грудь.

* * *

Клаус перерыл все. Мальчишка методично тыкал длинной тонкой иглой мягкие кресла, влез в дымоход, перетряс шкафы, снял и повесил на место каждую картину. Когда воображение отказало, он принялся простукивать стены.

Чернильница упала со стола и прокатилась по полу. Клаус обернулся. Никого. Только темнота. Вдруг прямо перед ним возник Дезмонд. Призрак ехидно улыбался.

— Читай по губам, — прохрипел он. — Ты попался.

— Похоже на то, — согласился шпион-неудачник.

— Подозрительное спокойствие. — Дезмонд отошел и попытался поднять чернильницу.

— Давай, помогу, — обреченно вздохнул Клаус. — Ты за просто так закладываешь или имеешь с этого что-нибудь?

— Не хами, — покачал головой призрак.

— Не лишай меня последнего удовольствия, — парировал тот. — Я думал, вчера был мой самый поганый день. Ошибся.

Мальчишка понимал, что терять ему больше нечего. Он плюхнулся в кресло у камина и закинул ноги на журнальный столик, перепугав сахарных человечков.

— Жалуйся. — Дезмонд плавно проплыл в кресло напротив и ловко скопировал позу собеседника.

— Подозрительная забота, — усмехнулся Клаус.

Призрак, скорее всего, издевался. Он намерено дразнил ложной надеждой на благоприятный исход.

— Я сегодня добрый, — вытянув шею, сообщил Дезмонд. — У меня праздник. Годовщина смерти.

— Поздравляю. Жаль, без подарка. — Клаус старался спрятать эмоции.

— Порадуй меня рассказом о своих смешных, ничтожных, детских проблемках, — с напускным дружелюбием предложил призрак.

— Смешных? Ничтожных? — Мальчишка кожей ощутил, что багровеет.

— Смешных. Ничтожных, — подтвердил дух. — Крошечная тонкость. Ты жив.

Клаус посмотрел Дезмонду в глаза. В них не было ни тени иронии, лишь невыразимая грусть.

— Разве только это. — Мальчишка сел нормально и неожиданно для себя закрыл лицо руками.

Он вдруг расклеился. Сдерживаться стало невмоготу, и Клаус ненавидел себя за слабость.

— Моя… любимая девушка едва не погибла сегодня, а я ошиваюсь здесь, вместо того, чтобы поддерживать ее. — Мальчишка не замечал, что включает и выключает фонарик. — Ей лучше без меня. Мосты сожжены, а я как последний лопух, поперся вброд и остановился на середине. Проклятые псионики.

Дезмонд вздрогнул.

— Вчера еще один благодетель лишил меня будущего. Тот самый широкой души человек, всучивший мне спички и объяснивший, что личное счастье для Танцоров невозможно. Единственное, чем я могу отплатить ему, спрятано где-то здесь. Иди уже, закладывай меня. Я устал.