Онлайн книга «Роковая тайна сестер Бронте»
|
Очисти от греха и дай Терпеть и не роптать. Сквозь мглу житейской суеты Узреть Тебя дозволь. Мне дашь ли утешенье Ты, Мою утишишь боль? От слабости мой дух храня, О дай, молю, мне сил, Чтоб Искуситель от меня В досаде отступил. Стремилась сердцем и душой Восславить я Тебя. И на алтарь сложила б Твой Не часть, но всю себя. Средь сильных мнила я найти Сужденный мне урок, Трудиться и вперед идти По лучшей из дорог. Назначил жребий ты другой, Не тот, что я ждала. Средь первых мук, что он — благой, В слезах я поняла. На жизнь надежду отнял прочь, Взял радость у меня, Велел в терзаниях всю ночь Ждать тягостного дня. Надежды, радостные дни Ты дал, Ты взял назад, Я забывала, что они Не мне принадлежат. Дано ли будет наконец Блаженство мне познать, За муки обрести венец И тяжкий крест свой снять? Терзания часов ночных И тяготы суровых дней Не тщетны, если я чрез них Предамся милости Твоей. Несчастный, что лежит без сил, Истерзан болью и тоской, Напрасно ль у Небес просил О помощи в борьбе с собой? В борьбе с грехом: ведь он всегда В страданье затаившись ждет. Чтоб нанести удар, когда Минута слабости придет. С терпением свой крест нести, Иных же не искать заслуг И в боли стойкость обрести — Надежду, чистоту средь мук. Дозволь хоть так Тебе служить, Что мне ни суждено — Дано ль еще мне будет жить Иль вовсе не дано. Угодно первое Тебе, Смиренней стану я, Мудрей и уповать в борьбе Все боле на Тебя. А если смерть совсем близка, То так тому и быть. В Твоей я воле, но пока Дозволь Тебе служить. [83] …Как-то раз Энн, в благословенной задумчивости сидевшая в гостиной на софе — той самой, на которой умерла Эмили, — вдруг в каком-то непостижимом страстном порыве воскликнула, обращаясь к Шарлотте: — Ах, дорогая! Если бы только можно было выбраться к морскому побережью! Убеждена: такая поездка сказалась бы на моем состоянии самым благотворным образом. — К морскому побережью?! — Шарлотта невольно вздрогнула и погрузилась в глубокие размышления. Перед ее внутренним взором во всей своей непостижимой первозданности предстал тот день, когда ей довелось впервые увидеть море. Страшная картина, навеки запечатлевшаяся в ее сознании в годы юности в Истоне на морском побережье, с новой силой всколыхнула чуткое воображение Шарлотты Бронте. Миниатюрные дикие острова, разбросанные посреди необозримого водного пространства и распространявшие повсюду неистовый запредельный холод… Что это было? Почему Шарлотта остро почувствовала тогда внезапное вторжение чего-то совершенно чужого, потустороннего? И, вместе с тем, ощутила, что на каждом из этих странных островов располагался кто-то из близких людей? Сейчас Шарлотта отчетливо вспомнила все, что в череде причудливого калейдоскопа промелькнуло тогда перед ее неискушенным взором: печальную улыбку матери, смиренные лица старших сестер — Марии и Элизабет, приветливо-назидательный кивок тетушки, безмятежно блеснувшие рыжие вихры Патрика Брэнуэлла, величественный взор Эмили, отражавший поистине безграничное мужество и волю… Все умершие родственники предстали в этом таинственном видении Шарлотты сильными, здоровыми, полными жизни. Только теперь ей вдруг пришло в голову, что все, кого она увидела тогда, уже почили с миром. В тот судьбоносный день на морском побережье в Истоне пасторская дочь попросту не могла вполне оценить ситуацию: ведь в то время многие из непосредственных участников этой странной мистерии еще были живы. Невероятно! Они ушли в мир иной как раз в том порядке, в каком представились тогда тайному взору Шарлотты. Тетушка… Патрик Брэнуэлл… Эмили… И тут Шарлотту осенило: эти маленькие, со всех сторон омываемые регулярно вздымающимися ледяными волнами острова оказались чудовищными могильными плитами. Но это было еще не все. В том пророческом видении явно ощущалось нечто, неопровержимо подтверждающее, что в кругу безвременно ушедших родственников был кто-то еще. Шарлотта вновь ощутила чье-то легкое, словно безмятежный весенний ветерок, дыхание… — Что с тобой?! — неожиданно прорвался сквозь потаенные недра сознания Шарлотты испуганный возглас Энн. Старшая дочь преподобного Патрика Бронте, очнувшись от страшного оцепенения, неожиданно почувствовала, что все ее тело сотрясается отвратительной мелкой дрожью. — Нет… ничего… не обращай внимания, — словно сквозь мрачную завесу глубокого сна вымолвила Шарлотта. — Так о чем ты говорила, милая сестрица? — Я сказала, что хорошо было бы выбраться к морю, — повторила Энн. — Думаю, это пошло бы на пользу нам обеим. Я хотела бы отправиться в Скарборо — прелестное живописное местечко на морском побережье Восточной Англии. Это там, где была летняя резиденция мистера и миссис Робинсон. При упоминании о море Шарлотта снова в ужасе вздрогнула, но на этот раз быстро взяла себя в руки и ограничилась лишь тем, что озабочено произнесла: — Боюсь, это слишком далеко, моя милая. Учитывая твое нынешнее состояние, предпринимать подобное путешествие было бы неразумно. — Но я чувствую непреложную необходимость побывать там! — в глазах Энн появился совершенно не свойственный ей страстный блеск; из всех пасторских дочерей подобное было характерно лишь для почившей с миром Эмили Джейн. — Ну, хорошо, — согласилась Шарлотта без особой охоты. — Мы поедем в Скарборо. Обещаю. Она обняла Энн за хрупкие плечи, нежно прижала голову сестры к своей груди и мирно поцеловала ее в затылок. …В связи с резким ухудшением погоды долгожданная для Энн поездка откладывалась со дня на день. К тому же в гавортский пасторат прибыла с визитом Эллен Нассей, и Шарлотте пришлось включить подругу в свои планы: Эллен должна была отбыть в Скарборо вместе с пасторскими дочерьми. Наконец 24 мая сестры в сопровождении верной Эллен Нассей выехали из Гаворта. Энн было настолько скверно, что ее в полуобморочном состоянии пришлось выносить из дома на руках и помогать ей сесть в экипаж. Эту ответственную миссию взяли на себя Шарлотта и Эллен. |