Книга Возвращение Фабрицио, страница 28 – Марк Фруткин

— И?..

— Ваше высокопреосвященство, я понял очевидное. У каждого из нас мертвец за спиной. Порой это мы сами. Мне пришлось взглянуть в лицо этой истине, которую прочие предпочитают не замечать. И я смотрел ей в лицо. Покойный был моим братом.

Монсеньор Аркенти не был уверен, имел ли он в виду «брата» в буквальном смысле, но решил не просить пояснений.

— Понимаю. — Адвокат дьявола помолчал. — У вас есть сведения о кандидате в святые Фабрицио Камбьяти?

— Да. — Родольфо кивнул. — Я расскажу. Я знал его.

— Это невозможно. Уверен, он умер задолго до вашего рождения.

— Он являлся мне во сне.

— Во сне?

— Да, ваше высокопреосвященство. Мы с Фабрицио часто проводили дни, гуляя по полям или сидя под деревом, последним в длинной череде тополей.

Важна ли эта последняя подробность? Было сложно понять, стоит этот человек одной ногой на пороге сумасшедшего дома или таинственным образом указывает едва различимую истину. В комнате воцарилось молчание, которое подчеркивал скрип пера писаря. Адвокат отвернулся и посмотрел в окно, на предвечернее небо, серо-белое, как брюхо козла, сочащееся неизменной моросью. Как распознать святого в таком месте, где безумцы и мистики лезут изо всех щелей? Я могу это прекратить. Отослать его… Он склонился к Анджело, корпевшему над своей работой.

— Остановись. — Перо зависло посреди строки. — Я не хочу вносить это в отчет.

Он сделал Родольфо знак продолжать. Я дам ему свободу, пусть рассказывает. Посмотрим, к чему это приведет.

— Добрый Фабрицио. Он вернул меня к жизни. Это случилось в зарослях тростника у реки. Так меня и стали звать — Человек тростника. Он предостерегал меня от убийства, но я не послушал совета. Когда я начал бродить по полям с моим приятелем на спине, Фабрицио присоединялся ко мне, и мы беседовали. Прекрасные беседы, занимавшие много дней.

В них мы странствовали по миру и узнали все, что можно узнать в человеческом сердце. Потом, когда он умер, мы продолжали наши разговоры в снах, куда он являлся и садился рядом со мной под тополями. Я пил вино, а он нет. Говорил, что мертвые не могут пить вино.

— Что же вы обсуждали в этих беседах?

— О, многое, как я уже говорил. Мы с Фабрицио часто говорили о граде небесном над Кремоной. Он знал о нем. Как и я, Фабрицио ходил по его улицам.

— Что это за место, небесный град?

— Город в точности как Кремона, во всех отношениях. Город заключает в себе Кремону, но он больше.

— Больше? Как это?

— При всем уважении к вам, ваше высокопреосвященство, это трудно объяснить. Могу только назвать это местом, где время совершенно, или окончательно, или, может, стоит сказать, место, где время полное.

— Не понимаю. Объясните.

— Это город, где находятся все кремонцы, что некогда были, и все кремонцы, что еще будут, все разом.

Адвокат помолчал.

— В настоящем?

Он решительно закивал. Череп качался за его спиной, кости стучали.

— Фабрицио это видел. И я видел.

Иезуит медленно вытянул руки перед собой, сложив вместе кончики пальцев, и задумался. Он знал, что адвокат дьявола должен быть рабом здравого смысла. Даже чудеса — невероятные видения, воскрешение мертвых, мученики, парящие под куполами, — все они должны отвечать законам здравого смысла, пусть даже эти законы искажены и запутаны властью божественного провидения.

— Что-нибудь еще?

Родольфо продолжил:

— Я встречал людей из далеких северных стран, они говорили о великих городах изо льда, высящихся в северных морях.

— Да? В них есть жители?

— Этого я не знаю, ваше высокопреосвященство. Рассказчики, которых я слышал, про жителей не упоминали.

Писарь поднял брови и покачал головой.

— Однако у ледяных городов, что видны над водой, есть копии, подводные города, еще более великие.

— Какого размера эти ледяные города?

— Больше Кремоны. Иногда они переворачиваются. Город, что был внизу, оказывается наверху, а верхний город уходит под воду.

Понимаю.

И все в мире перевернуто вверх дном. Адвокат задумался, охваченный тревогой из-за направления, которое приняла беседа.

Родольфо помолчал.

— Ваше высокопреосвященство, я рассказываю вам про Кремону и град небесный. Когда придет время, когда вернется комета, Кремона перевернется и небесный град станет городом земным.

Теперь он рассказывает мне сказки. Притча, вероятно. Или предание.

— Я понял. И как это связано с кандидатурой Фабрицио Камбьяти?

— Это правда, правдивая история, но лишь тот, кто знает про небесный град, заметит перемену.

— И кто же это?

— Фабрицио Камбьяти, я, а теперь и вы.

Адвокат кивнул и секунду подумал.

— Что-нибудь еще?

Родольфо или не слышал, или не знал, что еще сказать. Он сидел молча.

— Я приму во внимание ваши пояснения. Grazie. [16] Родольфо встал, священник смотрел, как он уходит. Скелет постукивал и клацал, когда он выходил из комнаты.

Долгое время монсеньор Аркенти сидел молча, глядя на дверь, в которую вышел Родольфо. Писарь ждал. Через некоторое время Анджело произнес:

— Странный человек, — словно этим все было сказано. — Что-нибудь еще, ваше высокопреосвященство?

Хочет пообедать, хочет выпить вина.

— Нет. Больше ничего.

После ухода писаря Аркенти стоял, глядя в никуда. В большом замешательстве он думал, что, возможно, здесь больше материала для расследования, чем он подозревал. Будь он менее изощрен, менее привержен здравому смыслу и долгу, он бы почувствовал, что земля уже начинает смещаться, линия разлома тянулась прямо от Кремоны к Риму и дальше. Этот Родольфо. Эта беседа. Он тряхнул головой и попытался отогнать воспоминания. В самом деле, очень странно. Он сидел и смотрел в окно, будучи не в силах выйти из комнаты.

Когда горькая кора хины довершила лечение, Элеттра была готова начинать уроки латыни, устроенные прабабкой и одобренные родителями после их возвращения из Парижа.

Аркенти смотрел на девушку, сидевшую по другую сторону стола. Они расположились в библиотеке ее отца, столы завалены книгами и картами, с которыми она сверялась в своем растущем интересе к звездам и кометам. Девушка полностью вылечилась и, пожалуй, выглядела здоровой как никогда. Только юное существо может так выздороветь, выскочить из лап смерти полным жизненной силы, думал адвокат. Она читала про себя из Вергилия и ела персик. Адвокат видел, как она улыбнулась чему-то в тексте. Его заворожил легкий изгиб губ девушки. Она подняла глаза, вытерла губы тыльной стороной ладони и одарила его невинной улыбкой. Он улыбнулся в ответ и кивнул: