Онлайн книга «Повесть о плуте и монахе»
Готовый на крыльях лететь к отчему дому, пустил в дело молодые ноги. Так по пути приговаривал, сделавшись провидцем: – Вижу матушку. Вот, как прежде, в подпол полезла на сыновье возвращение, ставит на стол огурчики да нарезает лучка, да подкладывает капустки – такой нежной, хрупкой, что текут мои слюнки! И еще более припускал: – Парит, жарит в печи куреночка – много у нас кур во дворе, бывало, хаживало. Чувствую, как хрустят уже на моих зубах нежные косточки. А баранина с подливой, а свиные потроха и перченое сало? Поистине, соскучал я по дому! 2 По всем городам, деревням в то время стоял плач. Плут же твердил: – Не слезу более со своей печи. И, вспоминая вареники да блины с маслом, да студень с хреном и борщи, и приправы, подгонял сам себя. Навстречу ему, поднимая пыль, двигались уже полки и надрывались запевалы, ехали на конях офицеры. Удивился Алешка: – Что случилось, православные? Куда спешите, маршируете? Отвечали ему из солдатских рядов: – А то не знаешь – началась война с Германией! И зазывали: – Что, паря, не поменять ли тебе драную рубаху на ладную шинель, не махнуть ли стоптанные чувалы на добрые солдатские сапоги? Угостим тебя и пшенной кашей – что-то ты, видно, исхудал! Плут, отшатнувшись, ответил надсмешникам: – Легче бегать зимой в чем мать родила, чем примеривать ваши подарочки. Легче питаться травой придорожной, чем хлебать из котелка солдатскую кашу. Чур меня и от песен ваших, и от веселья! И смеялись солдатики: – А как же Вера, Царь и Отечество? Он им ответил: – Воля – вот мой Царь! Щи со сметаной – вот моя Вера! Отечество мне есть лежанка! Солдаты кричали ему из рядов: – Ну-ка словим тебя да с собой возьмем удобрять германские поля. И хохотали: – Мало выйдет из него навозу! Сделали вид, что собираются поймать – прикрикнул на них строгий унтер. Обратившись же к парню, молвил: – Всякому грибку свой черед. Погоди, соберу колосовики, придет время и грибков осенних! Ответил на это спешащий: – Разве собрать грибнику все опята лесные? Чур, чур меня от солдатчины! – Погоди, паря. Пушки любят солдатское мясо – много им нынче понадобится убоины. Поклялся Алешка: – Никто не сгонит меня с лежанки. 3 Шла навстречу плуту на рысях конница, трепыхались значки на пиках и скакали впереди бравые есаулы. Задирали плута и конные: – Не взять ли тебе, детина, в руки шашку? Не надеть ли наши шаровары? Найдется для тебя пика! Много вскоре будет свободных коней для всадничка. Он отвечал, кланялся: – Ах, господа казаки, не любитель я конины. Управляться мне впору ложкой, а не казацкой пикой. Ожидает меня с окороком сражение. Грядет бой с домашними колбасами. Атакую я студень с блинами – им покажу свою беспощадность! Прощайте, господа казаки, – отправляюсь на битву с баранами да овцами – вдосталь их у моего отца. И приплясывал, когда показалось родное село. 4 Решил и молодой монах: – Не отыскал я Святой Руси! Вернусь к наставнику – старцу. Поспешил он к монастырю. Шли мимо него полки на войну. Кричали монаху солдаты: – Отправляйся с нами! Не останешься ты без дела! Устанет рука твоя махать кадилом. Он крестил солдат: – Буду заступником вашим в келье. Солдаты зазывали: – Никак не справиться нам с отходной молитвой! Недосуг будет самих себя отпевать. Монах обещал: – Помолюсь за вас в затворе. Его спросили: – А как же Отечество? И ответил он: – Отечество наше – Град небесный! Здесь мы твари пред Ним дрожащие, путники временные. Смеялись тогда бравые солдатики: – Завидуй нам, гривастый! Будем вперед тебя на небесах! 5 Царский сын смотрел из дворцовых окон на то, как маршируют полки. Сам государь готовился уйти на войну. Царевич же воскликнул: – Ничего более не надо мне, кроме того, чтобы быть сейчас в солдатских рядах! Ради Отечества желал бы я уйти вместе с солдатами навстречу самой смерти. О, все отдал бы за это!.. Слезы показались на его лице, и обратился он к отцу с горячей мольбой: – Лишь слово молви – и отправлюсь за тобою. Обливается кровью мое сердце, невыносимо мне быть здесь, когда сам ты устремишься на врагов! Радостно мне будет покинуть дворец. Нет сил моих метаться в клетке – ненавистны залы, кушанья и зимние сады… Отказал ему государь, а слугам наказывал: – Не спускайте глаз с наследника! Кричал несчастный вслед государю: – Лучше смерть на поле боя от германской шрапнели. Лучше мучения в лазаретах и холод, и голод, лучше сапоги и шинель. Горе мне, горе! Так он восклицал и бился, и рыдал, как безумный, слыша полковые оркестры. 6 Вернулся плут в свое село, но встречали его тишина в родном дворе да закрытые ставни, заколоченная дверь. Селяне Алешку приветствовали: – Эка, вспомнил о родителях! На войну забрали твоего батюшку, а мать твоя умерла от горя и печали по пропавшему сыну. Остался в пустой избе пройдоха – некому было его теперь накормить, напоить, к себе прижать, приголубить. Единственный, кто обнимал, целовал вернувшегося, был дурачок. Скакал Теля от счастья, что вновь встретил друга. Плут, погоревав, рассудил: – Много теперь по селу нецелованных девок. Много будет и вдовиц, истосковавшихся по ласке. Есть кому кормить, поить меня. И завалился на печь. Взялись к нему бегать девки, все прибавлялось по селу вдовиц. Всякий раз, заслышав бабский вой, со своей лежанки говаривал он Теле: – Видно, прибавится у меня работы! Ну, да ладно. Я до такой страды охочий. Отчего же не быть утешителем? Почище любого попа утешитель я для вдов! 7 Слух прошел – забирают и его на войну. В селе тому старухи со стариками обрадовались: – Не век коту масленица. Не все Алешке-вору расхаживать гоголем. Хватит жеребцу покрывать кобылиц! Как сыны да внуки наши, пусть потянет солдатчину. А вдовы и девки, в один голос завыв, решили меж собой: – Не можем и допустить такого, чтоб отняли от нас дролю! Соберем все, что за иконами припрятано, откупимся. Когда еще возвратятся с войны мужики, да и вернутся ли? Проживем мы без многого, без одного лишь нам не прожить. |