Книга Монгол, страница 69 – Тейлор Колдуэлл

Позже он сказал Джамухе, будто они были в юрте вдвоем:

— Мы с тобой спали у горы Бурхан… давай ляжем сегодня спать вместе, потому что ты снова спас мне жизнь.

Джамуха почувствовал, как у него стало легче на сердце, но грусть не покинула его. Темуджин давно спал, но Джамуха не смог уснуть и продолжал думать: «Я не должен спать в эту ночь, мне надо радоваться, так как я чувствую, что подобное уже не повторится».

Он радовался, потому что Темуджин не отправился к матери, жене или дяде, а пошел к другу, чтобы тот помог ему.

На следующее утро Темуджин предстал перед победившими воинами, и те ликовали и приветствовали своего полководца.

Он с большим достоинством поблагодарил людей за их преданность, храбрость.

— Мы перестали быть маленьким родом и превратились в большое племя. Моя слава — это ваша слава! И вы вместе со мной разделяете мою радость победы. Мы сами себе доказали, что мы — непобедимы, потому что нас благословили духи Вечного Синего Неба. Мне хочется, чтобы вы и впредь слушались их приказаний, а пока давайте радоваться победе. Я не стану брать свою долю добычи в этой битве. Она — вся ваша!

Темуджин приказал организовать славный пир, потому что понимал, как важно повеселиться и отдохнуть после свирепого сражения. Несмотря на свою молодость, он заботился о благоденствии собственного народа, только Джамуха подозревал, что делается это из расчета, а не по желанию, шедшему от всего сердца.

Как-то Темуджин сказал ему:

— Повелитель, который не дает отдых своим воинам, когда они остаются совсем без сил, и жалеет отдать им мелочь, о которой они мечтают, вообще ничего не понимает. Ему воины будут подчиняться без радости, а только по необходимости.

Семьдесят вождей тайджутов и среди них Тодьян-Гирте оказались в плену. Они молча сидели со своими воинами, слушали, как веселились солдаты Темуджина, и им казалось, что впереди их ждет смерть.

На следующий день Темуджин созвал на совет своих нокудов, пригласив и Кюрелена. В юрту пришел и шаман, низко поклонившийся Темуджину.

— Батыр, тебя благословили духи, — робко заявил шаман. — И тебе, видимо, стоит принести им жертву.

Темуджин хитро подмигнул друзьям, но ответил шаману самым серьезным голосом.

— Что ты предлагаешь?

Кокчу уставился на него хитренькими глазками.

— Духам, батыр, нужны жизни семидесяти вождей, которых ты взял в плен.

Гибкий узкий красный язык шамана облизал губы, будто он собирался отведать лакомый кусочек.

Темуджин нахмурился и задумался. Нокуды обменялись взглядами.

— Батыр, эти вожди и особенно Тодьян-Гирте представляют для тебя большую опасность, — проговорил Субодай очень спокойно, но было видно, что ему неприятно об этом говорить.

— Всегда полезно уничтожить тех, кто стоит во главе стаи, а еще полезнее, чтобы стая присутствовала при их уничтожении! — пожал плечами Шепе Нойон. — Они не смогут прийти в себя от ужаса. Возможно, ты желаешь их всех уничтожить, мой господин?

Темуджин взглянул на Касара, который с нетерпением ждал его ответа, однако Темуджин перевел взгляд на Джамуху, а Касар сжал кулаки и стиснул зубы.

— Джамуха, что ты скажешь на это?

— По-моему, достаточно смертей, а эти семьдесят вождей — храбрые воины, — спокойно ответил Джамуха. — Пусть они будут прощены.

Касар собирался сказать то же самое, но сейчас он загорелся от ревности и заорал:

— Прощеный враг — это друг-предатель! Убей их, батыр!

Темуджин продолжал смотреть на Джамуху, а тот спокойно проговорил:

— Человек, убивающий попавших в плен врагов, в глубине сердца понимает собственную слабость и боится своего бессилия. Если он обрушивается на своих врагов, то это означает, что таким образом он пытается победить свою трусость.

Темуджин улыбнулся, и Джамуха, глядя на его ужасную ухмылку, почувствовал, как его сердце замерло от страха.

Темуджин заговорил с усмешкой:

— Ты, Джамуха, обвиняешь меня в трусости?

Все зашептались. Бельгютей усмехнулся и переглянулся с возмущенным Касаром. Шаман был поражен и тихо радовался просчету Джамухи. Кюрелен заволновался, нахмурился.

Джамуха видел перед собой только Темуджина. Они молча смотрели друг на друга. Джамуха побелел, как покойник, голубые глаза его провалились в глазницах, как от сильной усталости души.

Наконец он тихо промолвил:

— Темуджин, я никогда этого не говорил.

— Анда, ты на это намекал, — рассмеялся Темуджин.

Бледные губы Джамухи зашевелились, но никто не услышал ни звука, а Джамуха подумал: «Какой смысл пытаться ему что-то объяснить?»

Кюрелен презрительно промолвил:

— Тебе, Темуджин, прекрасно известно, что Джамуха никогда не говорил о твоей трусости! Человек, который пытается играть с сердцем друга, скоро поймет, что играет с мертвым сердцем.

— Или с сердцем врага, — широко улыбнулся шаман.

Кюрелен взглянул на шамана и пожал плечами.

— Кокчу, временами твоя хитрость оставляет тебя. Ты забываешь, что теперь ты уже не бедный и вонючий шаман нищего племени. — Он повернулся к Темуджину и строго взглянул на него раскосыми глазами: — Темуджин, настоящий правитель не играет в кошки-мышки. Тот, кто пытается этим заниматься, не должен рассчитывать на величие души.

Темуджин от души рассмеялся, и никто больше не посмел с ним заговорить. Он коснулся плеча Джамухи, и тот в первый раз в жизни не обрадовался этому прикосновению. Темуджин пытался расшевелить холодного и сердитого друга.

— Джамуха, ты, видимо, не понимаешь шуток. Я пытался над тобой подшутить, тебе стоит научиться смеяться. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Джамуха медленно поднял голову и взглянул на своего анду. Его взгляд был полон печали и отчаяния.

— Я ничего не знаю, — ответил тот.

В юрте воцарилась тишина. Темуджин не убирал руку с плеча Джамухи, а тот, не улыбаясь, глядел ему в глаза. На лице Темуджина застыло напряжение. Наконец он снял руку с плеча Джамухи и отвернулся.

Касар вскочил на ноги и обнажил меч. Он весь дрожал и с презрением смотрел на Джамуху:

— Ты — белобрюхий трус и предатель! Ты посмел обидеть нашего батыра, и за это тебе грозит смерть!

Темуджин взглянул на брата и громко захохотал, а через миг хохотали все, кроме Кокчу. Темуджин громко ударил себя по ляжке и зашелся в приступе смеха. Он оттолкнул брата в сторону, как отталкивают глупого ребенка, и сквозь смех сказал:

— Касар, мы собрались решать важные дела, и здесь нет глупых детей. Выйди наружу и поиграй с малышами!

Задыхаясь, Касар гневно переводил взгляд с одного смеющегося лица на другое. Ему все труднее становилось дышать, и он сильно дрожал. Он взглянул на брата, не выпуская меча из рук, а затем вдруг из гневных глаз брызнули слезы. Он вложил меч в ножны, наклонил голову и вышел.