Онлайн книга «Ищите и найдете»
|
Больной, просивший этой помощи, был Иосиф Антонович Пшебецкий. — Хорошо, — сказал Трофимов, — велите передать, что я сейчас приеду… — За вами прислана карета, — возразил лакей, — просят ехать немедленно… Трофимов взглянул на Крохина. Тот смотрел на Степана Трофимовича, как бы ожидая, что он скажет. — Я поеду в его карете! — решил Трофимов. — А вы останьтесь здесь до моего возвращения, чтобы, если понадобится, дать помощь нашему больному молодому человеку. — Будьте уверены, что все будет сделано, — успокоил его Крохин. — Поезжайте и будьте осторожны… Трофимов быстро собрался и уехал. Часа через два, уже за полночь, он вернулся. — Ну, что? — спросил его Крохин. — Все хорошо! — ответил Трофимов. — Брат Иосиф в моих руках теперь. — Уверены ли вы в этом? — Вполне. Настолько уверен, что сейчас же сяду писать об этом в Германию подробный отчет… LXVIII
На другой день рано утром к Груберу входил Иосиф Антонович Пшебецкий, торжествующий, и на вопрос патера ответил теми же самыми словами, как и Трофимов на вопрос Крохина: — Все хорошо! — Неужели? — недоверчиво переспросил Грубер. — А я боюсь, не сделали ли вы промаха с этим художником? Он не появлялся… А если он в руках этих людей, то вы знаете, что и они владеют знанием тайн природы, а также и тою силою, которою пользуетесь вы сами. Смотрите, как бы они не перехитрили нас… — Это невозможно! — с самодовольною улыбкою убедительно произнес Пшебецкий. — Пусть они владеют силой, но я сильнее… Брат Иосиф понял, что Грубер говорит о перфектибилистах, которых иезуиты прозвали иллюминатами. — Итак, значит, мы снова и здесь, — проговорил Грубер, — столкнулись с этими людьми? — Иллюминатами? — Да. Опять они на нашей дороге! — Но на этот раз против нас выступают слишком слабые силы с их стороны. Я вам говорю, что могу, не хвастая, сказать, что я сильнее их… — Так рассказывайте по порядку. — Хорошо, я расскажу по порядку. Прежде всего я вчера отправился прямо от вас к Авакумову, чтобы узнать, что там произошло, потому что непоявление художника все-таки беспокоило меня… — И меня тоже, да и беспокоит посейчас, — вставил Грубер. — Все отлично, я вам говорю, — продолжал Иосиф Антонович, — беспокоиться нечего. Радоваться нужно… Итак, я отправился к Авакумову и нашел его мертвым. — Как, мертвым? — Да, на столе. Он скончался вчера днем от болезни, которою страдал в последние дни… — Что же это за болезнь? — Заражение крови… — И что же, теперь местопребывание молодой девушки осталось неизвестным? — Не торопитесь. Все известно и все хорошо. Несомненно, однако, что живший при Авакумове Крохин принадлежит к иллюминатам… — Ну, вот видите, а вы говорите, что все хорошо… — Я и еще скажу вам. Несомненно также, что молодая девушка, дочь приближенного французского короля, в настоящее время в руках иллюминатов… — Я и в этом не вижу ничего хорошего… — Совершенно верно, и оно было бы очень нехорошо, если бы нам не было известно, где она находится… — Да мне и неизвестно! — Но мне-то известно и я сейчас расскажу вам… Дело в том, что находившийся при Авакумове Крохин не поддался силе гипноза, он противостоял ей… — Может быть, он загипнотизировал вас самих? В тоне Грубера слышалась уже почти насмешка. — Нет! — воскликнул Пшебецкий. — Заверяю вас честью, что не родился еще человек, который был бы в состоянии привести меня в гипноз. Крохин не поддался мне — правда, и из этого я заключил, что он должен принадлежать к иллюминатам, которым, к несчастью, открыты знания гипноза, а иначе он поддался бы мне. Убедившись, что это за человек, я, разумеется, заинтересовался другим, то есть этим Трофимовым, который в качестве доктора лечил умершего старика Авакумова… — Ну, и что ж этот Трофимов? — Вероятно, тоже иллюминат. Лакей Станислав, преданный нам католик, ничего не помнил: как будто я ему и не поручал никогда художника Варгина — ясно было, что ему приказали это в гипнозе. — Кто же? Чьих это рук дело? — нетерпеливо спросил Грубер. — Трофимова. — Странная фамилия! Она слишком проста, чтобы быть настоящей. Я уверен, что под ней скрывается кто-нибудь… — Из ранее известных нам?.. — Может быть. — Это мы выясним. — Может быть, под именем Трофимова скрывается сам Альбус: он несколько раз уже приезжал в Россию. — В таком случае тем лучше. Если это Альбус, то сам Альбус, значит, в наших руках, — самодовольно улыбаясь, сказал Пшебецкий. Альбус было мистическое, известное иезуитам имя одного из самых опасных врагов их — иллюминатов. — Amen! [2] — сказал Грубер. — Пусть вашими устами говорит правда! Хотя я, как хотите, не поверю, что сам Альбус в руках у нас, до тех пор пока не буду иметь к тому самые правдоподобные доказательства… — В этом я и не уверяю вас! — сейчас же поспешил возразить Иосиф Антонович. — Я вам могу поручиться только за того, который носит имя Трофимова, а Альбус он или нет — этого я не знаю… LXIX
В дверях раздался стук. Грубер, остановив рукой Пшебецкого, чтобы тот перестал говорить, сказал: — Войдите! Вошел молодой иезуит, в сутане; он внес записку на серебряном подносе и подал ее Груберу. — Ответа не ждут! — проговорил он, поклонился и, отпущенный кивком головы Грубера, вышел. Грубер прочел записку и протянул ее Пшебецкому. Там было написано по-латыни: "Известное лицо просит аудиенции, и ему будет отказано". — Это относится к графу Рене! — пояснил Грубер. — Так как он явился в Петербург частным образом, то и не имеет основания представляться, а потому ему и будет отказано в аудиенции. Иосиф Антонович поклоном показал, что все это очень хорошо. — Но вернемся к вашему рассказу, — проговорил Грубер. Пшебецкий опять поклонился. — Вернувшись домой от Авакумова, — начал он опять, — я сейчас же велел заложить карету и послал за доктором Трофимовым под предлогом, что якобы нуждаюсь в медицинской помощи. — Это называется действовать быстро! Я это люблю! — одобрил Грубер. |