Книга Дикий Имбирь, страница 24 – Анчи Мин

— И кто же будет обучать нас этому Великому танцу?

— Маоисты.

— В общем, это не важно, учить меня танцевать — это все равно, что учить немого петь.

— Мама, нам повезло, нашими преподавателями будут лучшие друзья Клена, Дикий Имбирь и Вечнозеленый Кустарник. Они смогут уделить тебе достаточно внимания. Подумай, это может быть весело.

— Ну да. Только куда мне спрятать свое старое лицо? Одна мысль об этом убивает меня.

— Если ты действительно так смущаешься, то есть один секрет. Можешь попросить, чтобы тебе дали костюм подсолнуха, тогда твое лицо все время будет закрыто маской.

Имбирный суп мне не помог, и я решила прогуляться. Набросив куртку, я вышла из дома и, пройдя несколько кварталов, завернула в Парк Красного Солнца. Была середина марта, и стояла очень теплая погода, по всему парку цвели персиковые деревья, их ветви, обильно покрытые цветами, напоминали облака, с которых, словно снежные хлопья, на землю опадали лепестки.

Я прилегла на скамейку. Мне на лицо осыпались лепестки и падали проходящие сквозь ветви деревьев солнечные лучи. Чтобы укрыться от них, я отвернулась к бамбуковой аллее и там, к своему удивлению, заметила знакомое лицо. Я встала, чтобы присмотреться получше.

— Вечнозеленый Кустарник! — сорвалось у меня с губ.

Да, это был он и махал мне рукой. На нем была все та же синяя спортивная одежда.

— Только не говори, что ты пришел сюда преподавать танцы! — не зная что сказать, я попыталась шутить, раздумывая, подойти к нему или бежать прочь из парка. Вспомнилось его обнаженное тело. Я встала и направилась к парню, мои колени дрожали. Мне казалось, что он каким-то образом узнал, что я наблюдала за ним.

— О да, но у меня сейчас перерыв. — Он поднялся мне навстречу. — Я так устал учить этим танцам.

— Почему ты не пойдешь домой отдохнуть? — Я говорила все, что приходило в голову. Мы стояли метрах в пяти друг от друга, расстояние слишком большое для беседы, но мне так было спокойнее.

— Дома мне не дают побыть.

— Дикий Имбирь?

Он засмеялся.

— От нее никто не скроется.

Я пыталась понять значение его слов.

— Клен, ты такая серьезная, прямо как секретарь партии. Иди сюда, присядь. Давай поговорим, пожалуйста.

— Но… — я посмотрела вокруг, словно пытаясь найти часы, — я опаздываю, мне надо идти.

— Куда?

— В… аптеку. Меня мама ждет.

— Если ты так торопишься, зачем же зашла в парк?

Я больше не могла врать.

— Ну ладно, я не спешу.

— Иди сюда, мы с тобой так давно не виделись. Рассказала бы мне, как у тебя дела, а может, тебе интересно послушать про меня?

Я видела тебя, слышала тебя и говорила о тебе чуть ли не каждый день, подумала я.

— У меня все хорошо, — сухо ответила я.

— Ты в последнее время не встречалась с Диким Имбирем?

Я молчала.

— Уверен, что встречалась, — предположил он. — Вы словно тени друг друга. Она… Она делится с тобой секретами?

— В какой-то мере.

— Она тебе ничего не говорила… обо мне?

— Не знаю. Я… не уверена… Ну, нет, вроде, нет.

— Окажи мне услугу, Клен, — сказал он.

— Слушаю тебя.

— Тебе это, может быть, покажется странным, но я хочу поделиться с тобой своими чувствами. Ты готова? Председатель Мао… Ну, ладно, ты слушаешь? Дай мне знать, если тебе наскучит…

— Я не уверена, что хочу это услышать, Вечнозеленый Кустарник.

— Я буду краток. Очень краток. Да, это не просто. Председатель учит нас не думать о себе. Но в последнее время я все чаще думаю именно о себе, о самом себе, и прежде всего как о человеке. Впервые в жизни я начал видеть все своими глазами, а не глазами Председателя Мао… Это пагубно. Мой мир перевернулся… Тебе это кажется странным, да?

— Скажи, когда ты заметил эти изменения? Что произошло?

— В тот момент, когда ты познакомила меня со своей подругой, я почувствовал, что в мире есть что-то важнее маоизма, что-то более близкое мне. Знаешь, как мне трудно говорить об этом?

— Но ты же не говоришь о том, чтобы забыть о маоизме?

— На самом деле, речь как раз об этом.

— Но это так опасно.

— Дело не в опасности. Я знаю, что могу доверять тебе. Я доверяю тебе. Странно, но факт: я чувствую, что могу доверять тебе больше, чем ей. Наверно, это звучит непонятно. Дикий Имбирь — фанатичный приверженец Мао. Ее преданность Председателю безупречна. Она видит только красное. Ты же совсем другая. Твои глаза воспринимают все цвета радуги. И вот что меня волнует… Что делать человеку, потерявшему рассудок?

— О чем ты?

— Подумай. Ты же умная, всегда на шаг впереди меня.

— Я должна ответить?

— Я очень ценю твою откровенность.

Вечнозеленый Кустарник помедлил какое-то время. Он засунул руки в карманы, словно ему было холодно, и вдруг спросил:

— Что решила Дикий Имбирь? Она может… Она хочет… То есть чувствует ли она то же, что и я?

Я не знала, что сказать. Ответ был ясен, но я же не могла сказать: «Да, ты нравишься ей, но не настолько, чтобы ради тебя нарушить данную Председателю Мао клятву».

— Я не вправе судить свою подругу, — наконец произнесла я.

— Ты знаешь, что она показала мне свой дневник? — Он начал ходить туда-сюда.

— Нет. — Я ходила за ним.

— Ты знаешь, что она ведет дневник?

Я промолчала, не могла же я сказать, что все написанное в этом дневнике выдумка.

— Мы… — он понизил голос, — у нас сейчас установились особенные отношения, но ее поведение меня удивляет.

— Она упоминает о тебе в своем дневнике?

— Нет, ни словом.

— Но это не значит, что она о тебе не думает.

— Спасибо. Как раз это я и хотел услышать.

— Этот дневник, — не знаю почему, я вдруг решила раскрыть эту тайну, — только для показухи. Он будет издаваться по всей стране и цитироваться в учебниках.

— Тогда зачем, черт возьми, она его ведет и всерьез называет своим дневником?

— Она — пример образцового маоиста для всей страны, поэтому и делать ей приходится то, что ожидают от маоиста.

— Меня это очень беспокоит. Клен, позволь сказать тебе кое-что. Дикий Имбирь отличается удивительными чертами характера, но в ней есть фальшь. Из-за которой мы постоянно ссоримся: все, что ей нужно от жизни, — это распространение учения Мао. Возможно, инстинктивно она и хочет того же, что и все люди, но противится этому. Она пытается искоренить в себе естественные человеческие желания.