Книга Порубежная война, страница 24 – Роберт Святополк-Мирский

— Ты прибыл во время, — подхватил князь Семен. — Через несколько минут они поплатятся за все, в том числе и за тебя.

— Друзья, — немного волнуясь, сказал Тимофей, — мне нужно срочно поговорить с вами. Мы не можем пойти в дом?

— Можем, — широко улыбнулся Семен, — вот сейчас отрубим им головы и пойдем.

— Нет, минутку, — стал нервничать Тимофей, — приостановите это действо, нам необходимо срочно поговорить наедине.

В это время слуга принес третье кресло.

— Зачем наедине? Садись и говори! А ты чего так разволновался?

Дальнейший разговор друзей звучал негромко, и Медведев с Филиппом не слышали, о чем шла речь.

На звоннице церкви ударил колокол.

— Полдень, — сказал Филипп.

— Да, — кивнул Медведев, — наши начали собираться. Я уверен, что к утру они будут, нам надо продержаться…

— Мне кажется, Тимофей хочет нам помочь, — сказал Филипп.

Филипп был прав. Князь Тимофей Мосальский действительно пытался помочь приговоренным.

— Дмитрий, Семен, мы дружим с детства, поймите меня правильно, вы сделаете большую ошибку, если лишите их жизни. Я участвовал в прошлом году в набеге на Бартеневку и говорю вам, эти люди очень опасны: у них много воинственных друзей, неизвестно, сколько людей они могут собрать, и если они начнут мстить вам, тут начнется такая бойня, что трудно себе представить.

— Плевать на московитов, — воскликнул Семен, — ничего они нам не сделают. Мы сами можем собрать недурную армию, — нас вон сколько, посчитай: Белевские, Одоевские, Мезецкие, Любутские! Да если мы объединимся — нам никакая Москва не страшна.

— Но это порубежная война!

— Не мы ее начали, — сказал Дмитрий и указал пальцем на Медведева и Бартенева. — Это они в компании с нашим шурином хотели отнять наши исконные земли! Они не подчинились нашим просьбам о мирном решении и побили наших людей, они заслуживают смерти!

— Однако Дмитрий, Семен, опомнитесь — это же произвол! Вы должны отвезти их в Речицу или Смоленск и сдать королевскому наместнику! Вы не имеете права чинить самовольный суд и расправу!

— А ты что, — может, поедешь и донесешь на нас?

— В прошлом году, когда мы наехали на Бартеневку, вы все отступили, а я попал к ним в плен…

— Да я помню — во всем виноват был вон тот здоровый — Бартенев или как его, — из-за какой-то татарки он сделал калекой хорошего парня, — вставил Семен.

— Послушайте, друзья, — горячо продолжал Тимофей, — я не об этом, правы мы были или нет, но эти люди поступили со мной благородно, они меня отпустили. И не забывайте, что тогда же к ним приезжали наши отцы и старшие братья, в том числе и ваш ныне покойный батюшка! Они просили за меня и обещали, что в дальнейшем между нами будет мир. Зачем вы хотите снова разжечь войну? Нежели вы не понимаете, что либо мы все погибнем в ней, либо, что еще хуже — вынуждены будем стать московскими слугами! Вы этого хотите?

— Мы никогда не станем служить Москве! — надменно сказал Семен.

— Мы подданные Великого Литовского княжества и присягали королю Казимиру, и пусть какие-то там дворянчики с берегов Угры не думают, что могут безнаказанно распоряжаться на наших землях! Они убили пятерых и покалечили два десятка наших людей и уже потому заслуживают смерти! А если вдруг начнется расследование, мы скажем, что они погибли в бою, нападая на нас и все тут! Мои люди это подтвердят — все до единого — я уже говорил с ними об этом! А если ты, предав нашу дружбу с детских лет, посмеешь донести — никто тебе не поверит — но нашим другом тебе больше не быть — это точно!

Тимофей Мосальский начал было снова что-то горячо говорить, но в эту секунду его слова вдруг заглушил грохот мощного взрыва, раздавшегося где-то неподалеку. Вслед за ним подряд грохнули еще три столь же сильных и оглушительных. Казалось, несколько бочек пороха взорвались неподалеку одна за другой.

Столбы черного дыма взметнулись в небо сразу с четырех сторон, народ всполошился и тут же на площадь вбежал стражник и заорал истошно:

— Городскую стену взорвали сразу с четырех сторон! Какие-то люди ворвались в город и мчаться сюда! Их много!

Братья Воротынские вскочили с места.

— К оружию! — скомандовал Семен, выхватывая саблю — Всем ко мне! Сплотить ряды!

Но было уже поздно.

Давно покойному Яну Кожуху Кроткому, который, несмотря на его пристрастие к медовым напиткам, был опытным воином и держал под свои началом более сотни отлично вышколенных и вооруженных людей, не удалось когда-то более десяти минут продержаться против необыкновенно опытного и беспощадного противника — Леваша Копыто — все люди Кроткого были убиты в течение нескольких минут, Синий Лог мгновенно захвачен, а сам Ян Кожух едва успел бежать, пользуясь тайным ходом.

Люди князей Воротынских были далеко не так хорошо обученными, их оказалось меньше сотни, а опыта у Леваша за последние семь лет отнюдь не убавилось, а потому внезапный захват маленького городка, обнесенного даже не стеной, а старым, прогнившим частоколом занял не более нескольких минут.

Не успели еще братья-князья выхватить оружие, как на площадь с гиком ворвался ударный отряд конников Леваша — всех на подбор грузных, огромных, с длинными украинскими казацкими усами, страшных и беспощадных, а сабли-молнии сверкали в их руках налево и направо с бешеной скоростью.

Невзирая на то, оказывали им сопротивление или нет, попадались ли на пути люди с оружием или мирные жители, они буквально прорубили себе в разбегающейся толпе широкую кровавую дорогу прямо на глазах онемевших от ужаса братьев-князей, и уже через минуту, оба брата Воротынские и Тимофей Мосальский были безжалостно брошены на землю мощными ударами огромных кулаков, придавлены сапогами и, едва дыша и теряя сознание, с трудом осознали, что их связывают по рукам и ногам.

Несколько всадников первым делом подлетела к помосту, и кто-то из них очень ловко, оставаясь верхом, виртуозными движениями сабли, не нанеся ни одной царапины, разрезал веревки на руках и ногах узников.

И как раз в ту минуту, когда Медведев и Бартенев, распрямили плечи и, растирая руки, огляделись вокруг, на площадь, неторопливо, будто на прогулку, въехал Леваш Копыто, окруженный как обычно несколькими своими приближенными — такими же, как и он сам толстяками.

Позади этой группы ехали верхом Зайцев со старшим сыном и Андрон Аристотелев.

— Я же говорил, что мы успеем как раз вовремя, — сказал Леваш спешившись. — Здравствуйте, мои дорогие, — он обнял Василия и Филиппа. — Что они с вами сделали, негодяи! Но ничего, не пройдет и часа как они за все заплатят. Что я тут болтаю — вы, небось, проголодались?! Фома, — обратился он к своему постоянному стольнику, — давай, накрывай прямо вон там на площади!

— А как вы здесь оказались? — спросил Медведев. — Вы же только час назад должны были выехать.