Книга Рубин Рафаэля, страница 86 – Диана Хэгер

Увидев его лицо в зеркале рядом со своим, Маргарита подняла руку и накрыла ею пальцы Рафаэля.

– Как все прошло?

– Лучше, чем я ожидал. Мне надо с тобой поговорить, но сначала ты должна узнать о Ханно. – Рафаэлю было нелегко сказать ей всю правду.

Увидев выражение его лица, она опустила взгляд. На мгновение в комнате воцарилось молчание.

– Он умер?

– Да, любимая.

– Всемогущий Боже!

Он наблюдал за ней. Она вздохнула почти с облегчением.

– Наконец-то он свободен.

– Я тоже так думаю. И рад, что ты не расстроена.

– Ханно слишком долго был пленником, чтобы горевать о его свободе. – Она покачала головой и задумалась. – А Его Святейшество? Как он принял это известие?

Рафаэль пожал плечами.

– Расстроен, конечно. Смерть Ханно, которая последовала почти сразу за кончиной его брата, смирила дух Папы. Во всяком случае, мне так показалось.

– Каким образом? – спросила она.

Рафаэль сел на стул рядом с ней. Он мягко коснулся длинной пряди волос и откинул ее за плечи, потом поцеловал открывшийся участок кожи.

– Ко мне сегодня приходил кардинал деи Медичи.

– Двоюродный брат понтифика?

– Да, и за время нашей беседы я наконец нашел в себе силы их простить.

– Если ты этого действительно хочешь, – она мягко улыбнулась, – то я этому рада.

– Правда, в нашей жизни произойдут перемены, и он с ними согласится, – произнес Рафаэль, опуская руку в карман камзола и загадочно улыбаясь.

– Какие перемены?

– Возможно, Его Святейшество согласится на то, чтобы в один прекрасный день меня похоронили в Пантеоне, и ты будешь рядом со мной, чтобы никто не забыл о том, что мы были, нравится им это или нет, любовниками! – грустно пошутил он.

Маргарита с улыбкой покачала головой:

– Ты слишком много говоришь о смерти для молодого человека.

– Может быть, я умру молодым. Мне всегда казалось, что именно так и случится. Я так думал, когда был еще совсем мальчиком.

– Не хочу об этом слышать!

– Отец тоже так говорил, хотя сам умер молодым. Смерть – естественный исход для всего живого. Жизнь и смерть… Нам этого не избежать.

– Ну, во всяком случае, меня никто не станет хоронить в Пантеоне, что бы тебе ни обещал Его Святейшество.

– Они не посмеют обмануть меня. Помни, любовь моя, я же Рафаэль!

Тонкая улыбка приподняла уголки ее губ.

– А я – женщина, которой выпала честь ежедневно напоминать тебе об ответственности, которую влечет за собой это звание. Нелегкая это задача – управлять творческой натурой, уверяю тебя!

– Верно! – Он улыбнулся. – Поэтому необходимы немедленные перемены в том, как ко мне относится Папа и его приближенные. И к тебе тоже. Кстати, я наконец нашел недостающую деталь для нашей с тобой картины. – И он протянул ей золотое кольцо с рубином. – Штрих, который превратит ее в свадебный портрет.

Маргарита как зачарованная смотрела на сияющий камень, но не делала ни одного движения, чтобы взять кольцо в руки. Спустя мгновение она посмотрела в глаза Рафаэлю и увидела в них решимость, подкрепленную тем, что им довелось пережить вместе.

– Синьорина Луги, вы окажете мне честь, став моей женой?

Выражение ее лица неуловимо переменилось. Губы разомкнулись, глаза наполнились слезами.

– Но Его Святейшество…

Он нежно прижал палец к ее губам.

– Когда ты станешь моей женой, тебе больше ничто не будет угрожать.

Слезы в ее глазах сверкали ярче драгоценного камня, украшавшего перстень.

– Ты уверен?

– Пока я не встретил тебя, у меня не было жизни, – мягко перебил он ее с нежностью в голосе. – Теперь, после смерти бедной Марии Биббиены, я свободен от своей постыдной помолвки, которая мешала нашему совместному будущему. Отныне нам ничего уже не препятствует.

Рафаэль обнял ее и провел пальцами по ее волосам, потом прижал ладонь к основанию ее шеи и прошептал:

– Я никогда и ничего не хотел так сильно, как хочу тебя. Ты моя любовница, моя подруга, моя муза и скоро станешь моей женой.

Когда Маргарита повернулась к нему лицом, он взял ее руку и надел ей на палец кольцо, частичку истории.

– Это не простое украшение. Я нашел его на раскопках дворца Нерона.

– То самое, которое Папа подарил кардиналу Биббиене?

– Но которое никогда не должно было ему принадлежать. Возможно, им владела сама Поппея. Оно бесценно, а его связь с твоим сердцем просто уникальна. Это единственное кольцо, достойное стать символом моей любви к тебе.

Он снова поцеловал ее, уже более страстно. Потом взял бумагу и провел ею по плавным изгибам и выпуклостям ее тела, по плечам и груди.

– Я хочу закончить набросок, который мы с тобой делали, – с любовью произнес Рафаэль.

– Мой портрет в костюме Евы? – выдохнула она и засмеялась.

– Да, – ответил он. Ее обнаженная грудь была прекрасна и притягательна. Она ждала только его одного. – Мы начали это как чувственную игру для двоих, чтобы вернуть мне вдохновение. Но игра переросла в нечто большее. – Его слова звучали быстрее и быстрее. – Я хочу, чтобы этот портрет стал самым лучшим из моих шедевров!

– Но это же неприлично! Как мы сможем показать его людям?

– В этом все и дело. Пойдем, я тебе покажу, – позвал он, беря в руку свечу.

Они вошли в спальню. Рафаэль усадил ее на диван, покрытый красным бархатом и озаренный солнечным светом, который лился сквозь витражное стекло. Маргарита с любопытством следила за тем, как он зажег несколько ламп и стал смешивать краски.

Он работал и смотрел на нее горящими от страсти глазами. Желание творить наконец полностью к нему вернулось.

– Когда мы с тобой встретились, я видел в тебе только Мадонну. Чистую, святую, искреннюю.

Она сдержала улыбку.

– Я никогда не была совершенной.

– А мой глаз художника видит обратное.

Рафаэль бросился искать все необходимое для создания нужной композиции. Он надел ей на голову тюрбан, в котором начал ее рисовать, окутал стан ее полупрозрачной тканью. И еще одно, ключевой момент, который уже вошел в первый эскиз: повязка на предплечье, которая позже будет прорисована так, чтобы вытканные из золота слова провозглашали принадлежность работы кисти Рафаэля Урбинского. Эта надпись также должна обозначить, что и женщина с картины тоже принадлежит великому художнику.

– Ты задумала эту игру, чтобы вдохновить меня, и я всем сердцем благодарю тебя за это. Только теперь, за эти несколько месяцев, я понял, что она значит для меня неизмеримо больше, чем простое возвращение к мольберту. – Он нежно коснулся ее щеки. – Я хочу, чтобы этот портрет стал свадебным, предназначенным только для двоих. Это будет мой подарок тебе, который мы повесим в нашей спальне, чтобы ты узрела, какой видишься моему сердцу. Мне легче выразить это кистью. Я хочу, чтобы потом, когда нас с тобой не станет люди, разглядывая этот портрет, поняли, как может изменить человека любовь.