Книга Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса, страница 22 – Вольф Серно

– Их могут осудить за содомию, – прошептал он. – Подобного рода любовь – великий грех.

– Ты прав. Но Нуну сказал мне, что их вдобавок обвиняют в колдовстве.

– Сегодня кого только не обвиняют в колдовстве, – покачал головой Витус. – А кто это – Нуну?

– О, это колосс! Бык в облике человеческом, которого злая судьбина определила в надсмотрщики. Силы он необыкновенной, но глуп как пробка – не такое уж редкое сочетание качеств. Вдобавок он хром. Его подручный, которого все зовут Крысой, говорит, будто у Нину на одной ноге свищ – чуть-чуть повыше лодыжки дыра, которая никак не затягивается. Единственное, что Нуну говорит по этому поводу: «Ну-ну, ничего тут не поделаешь. Не зарастает, и все». Поэтому его и прозвали Нуну.

Тут магистр Гарсия скривился и зажал пальцами нос, потому что один из заключенных как раз испражнялся над дыркой.

Витус отвернулся, пытаясь пореже вдыхать воздух. Ситуация действительно из рук вон: рядом с ним задыхающийся магистр, а чуть поодаль препротивные звуки, сопровождающие опорожнение кишечника.

– Побудешь здесь несколько дней, – зашептал у него над ухом маленький ученый, – будешь относиться к этой вони как к чему-то ниспосланному свыше. А если кто-нибудь оставит камеру, мы сможем отодвинуться от этой премерзкой дыры подальше. – Его всего затрясло. – У нас ведь как заведено: новеньким и тем, кто послабее, место у отхожего места.

– Но ведь ты сидишь совсем рядом, хотя ты не из новеньких! И ты ведь не из самых слабых, правда?

Маленький ученый рассмеялся:

– Может быть. Но я всегда очень сочувствовал слабейшим.

Около полудня магистр неожиданно резко повернулся к двери.

– Шаркающие шаги! Это, наверное, Нуну! – объявил он.

В замке повернулся ключ, дверь со скрипом открылась, и в проеме ее появилась огромных размеров фигура.

Витус никогда еще не видел такого человека. Ноги у него как столбы, а туловище – будто огромных размеров куб. На туловище посажена крупная голова, на круглом лице – маленькие недоверчивые глазки, редкие волосы жирными прядями спадают на спину, рубашка с широким воротом вся в дырах, заношенные штаны с бахромой держатся на поясе с серебряной пряжкой. Все такое грязное, что можно было подумать, он сам просидел не один месяц в темнице.

– Вот ваша жратва! – голос Нуну был гулким, словно из пустой бочки.

Он поставил в центре камеры ведро с супом, два черпака с водой и деревянную миску с черствым хлебом, а затем не говоря больше ни слова, направился к двери.

– Постой! – воскликнул Витус.

Великан резко остановился, словно споткнулся.

– Меня зовут Витус. Я требую, чтобы меня немедленно отвели к начальнику тюрьмы!

– Заткнись!

Витус побелел от ярости.

– Ты не смеешь говорить со мной в таком тоне! Я...

– Заткнись, молокосос! – великан с поразительной быстротой развернулся и, рванув юношу за ворот облачения, попытался поднять его на ноги. Однако цепь ему помешала, и Витус клюнул его носом пониже пояса. Острый, вонючий запах мочи...

– Заткнись! – заорал великан в третий раз. И бросил заключенного на пол, словно мешок с луком. Несколько секунд спустя он исчез.

Витус заплакал.

Он плакал от злости, от стыда, от отчаяния. Старался всхлипывать потише, чтобы не потерять лица в присутствии остальных, но не получалось. Его плечи тряслись от рыданий.

Наконец Аманд, поднявшийся якобы затем, чтобы взять кусок сухого хлеба, остановился перед ним.

– Эй, парень!

Витус продолжал плакать. Аманд взял его за руку.

– Эй-эй! Видишь вот это? – он показал ему сухарь.

Витус против воли кивнул.

– Самый обыкновенный кусок хлеба. Сейчас я положу его на ладонь, вот видишь, так... Теперь ты возьми его, огляди со всех сторон и положи, где взял.

К чему все это? Ничего не понимая, Витус все же сделал, как было велено.

– Заметил ты что-нибудь в этом куске хлеба?

– Нет.

– Ладно, тогда смотри.

Аманд медленно поворачивал ладонь, пока большой палец не оказался на самом верху. К удивлению Витуса, сухарь не упал, а лежал, словно приклеенный. Его, правда, не было видно из-за тыльной стороны руки.

– Где он сейчас?

– У тебя на ладони, конечно!

Аманд молниеносно повернул руку – сухарь исчез. Он вытянул и другую руку – и на левой ладони ничего не было.

– Кто-то украл его! – с напускной досадой воскликнул Аманд. – По-моему, это сделал ты, Витус!

– Я? Я твоего сухаря не брал!

– Нет, взял, спорю, на что хочешь, – Аманд сладко улыбнулся, быстро наклонился, полез Витусу под ворот накидки – и сухарь снова оказался у него на ладони. – Вот, пожалуйста! – воскликнул он удовлетворенно. – Я был прав: ты как-то исхитрился украсть его у меня! Чудеса, да и только!

– Мое почтение! – Витус улыбнулся сквозь слезы. – И много ты таких фокусов знаешь?

– Хватит колдовать! – вмешался магистр Гарсия. – Раз хлеб нашли, давайте поедим!

Он взял большой черпак и принялся помешивать в ведре с супом.

– Мне не до еды, – покачал головой Витус. – Можешь мою порцию разделить между остальными.

– Об этом не может быть и речи! Возьми хотя бы хлеб с водой. Что толку, если ты лишишься последних сил?

– Ладно, будь, по-твоему: мне хлеб с водой, а суп мой – кому-нибудь другому.

– Предлагаю Аманду – он это своим представлением заслужил!

Аманд покраснел от смущения.

– Это очень любезно с твоей стороны, магистр. А я поделюсь с Феликсом, – он с нежностью посмотрел на приятеля, и тот ответил ему таким же нежным взглядом.

– Быть по сему, – заключил магистр Гарсия.

После того как каждый получил свою похлебку, маленький ученый снова присел рядом с Витусом и без лишних слов принялся за еду. Суп оказался жирным коричневого цвета варевом, в котором плавали ошметки капустных листьев, однако ученый ел с видимым удовольствием. Вдруг он перестал жевать.

– Ну, что я за осел вислоухий! Тебе-то я так ничего и не дал! Даже хлеба с водой... – и постарался побыстрее исправить свою ошибку.

– Спасибо.

Вода отстоялась, но в общем-то ничем подозрительным от нее не несло. Витус потянулся за своим ломтем хлеба, однако магистр удержал его.

– Лучше всего простучи им вот так – смотри... – он ударил куском хлеба два-три раза по полу, после чего из него вывалилось несколько белых червячков. Неожиданно изгнанные из своего жилища, они суетливо закопошились на каменном полу. – Забавно, правда?